к Роу и Лили, которая плачет, свернувшись калачиком на руках у мамы. Элизабет сперва смотрит на Клемми — как и Брай, ей нужно убедиться, что ее малышка в безопасности, — а затем на босую ногу Лили. Вопли Лили становятся громче, и Элизабет впереди всех бежит на кухню.

— Аптечка! — кричит Элизабет на всю кухню, вбегает в кладовку и через секунду возвращается с зеленой пластиковой коробкой, как будто собирается играть в доктора.

— Брай, можешь развести для Лили сироп из бузины и достать из холодильника меренгу? Сахар поможет справиться с шоком.

— Да, да, конечно.

Брай, довольная, что у нее есть дело, направляется к кухонному шкафчику за бутылочкой сиропа. Входит Роу с Лили на руках. Лили прячет лицо от всего мира, уткнувшись Роу в шею; Роу что-то шепчет ей на ухо и крепко прижимает ее ножку. Сквозь пальцы капает кровь. Элизабет указывает Роу на стул.

— Что случилось?

Брай не успела заметить, когда к ним присоединилась Розалин — за столом она вместе с Элизабет вскрывает пакетики с антибактериальными салфетками, она уже одна из них.

— Они играли в пиратов, — объясняет Роу. — Клемми оторвала от сарая кусок доски, чтобы они могли отправлять пленников на дно, и бедная Лили наступила на гвоздь — я не заметила, что он торчал в доске.

Лили вопит, когда Роу убирает руку с ноги. Брай гладит Лили по голове, а Элизабет, что-то успокаивающе приговаривая, начинает вытирать дрожащую ножку. Брай ощущает внезапный порыв единения с другими женщинами, этакий момент материнской солидарности: одному из детей больно — и как будто больно всем их детям. Все остальное неважно; вместе они успокоят Лили и помогут ей.

Они быстро останавливают кровотечение; рана маленькая, но глубокая. Они тщательно обрабатывают ее, и Элизабет с помощью Розалин забинтовывает ногу. Элизабет убеждается, что Лили может пошевелить всеми пальцами, и девочка понемногу успокаивается настолько, что между всхлипами может пить сладкий напиток и грызть меренгу. Ее усаживают на диван в детской с еще одной порцией меренги, подкладывают под ногу подушки, и Роу включает ей мультики. Клемми и Альба украдкой разделяют с ней угощение.

Вернувшись на кухню, Элизабет ставит чайник, и Розалин спрашивает у нее:

— Вы врач?

— Кто, я? — Элизабет притворяется удивленной, но Брай видит, что вопрос ей льстит. — Господи, нет, я жутко боюсь крови и вот этого всего.

— А по-моему, вы превосходно справились. Как профессионал.

Элизабет роется в кухонном шкафчике и достает заварочный чайник. Она старается не улыбаться.

— Она закончила столько курсов, что теперь, наверное, знает больше некоторых докторов, — вклинивается Брай. Элизабет скромно качает головой, хотя ее улыбка становится все шире.

— Слишком сильно сказано, — говорит она Брай, а затем вновь обращается к Розалин: — Мне пришлось пройти несколько курсов, вот и все.

И добавляет уже тише:

— Клемми в младенчестве была такой болезненной… Я хотела быть готовой, если дела пойдут совсем плохо. Часто так и случалось…

Роу возвращается из детской, и Элизабет поворачивается к ней:

— Я сделаю тебе чаю.

Роу с благодарностью улыбается, но качает головой:

— Спасибо, но я лучше выпью еще вина.

— О да, конечно, — помолчав, Элизабет выключает чайник. — Я просто подумала, что чай будет лучше, раз ты собираешься садиться за руль.

— А зачем мне за руль?

— Ну, отвезти Лили в больницу, сделать прививку от столбняка.

Элизабет говорит это как что-то очевидное, будто не может поверить, что должна объяснять. Роу отводит глаза, и в наступившей тишине Брай чувствует, как они снова отдаляются друг от друга.

— Она в порядке, Элизабет, ей не нужно в больницу, — говорит Роу, усаживаясь на один из старых дубовых стульев.

Брай передает Роу свой бокал с вином и чувствует на себе взгляд Элизабет, но не смотрит на нее. Элизабет вновь поворачивается к Роу и говорит, слегка прищурив глаза:

— Ей нужно сделать укол против столбняка, Роу. Гвоздь, который проткнул ей ногу, был ржавый и очень старый.

— Элизабет… — мягко вмешивается Брай.

Элизабет переводит глаза на Розалин, ища поддержки, которую не видит от Брай. Но Розалин уже отошла в сторону.

— Если у нее появятся какие-то признаки лихорадки или инфекции, я сразу отвезу ее к Эмме, чтобы она дала Лили гомеопатические препараты.

Элизабет громко выдыхает.

— Люди все еще умирают от столбняка, — вполголоса говорит она.

Ответный взгляд Роу говорит Элизабет: «Заткнись».

— Столбняк не заразен, Элизабет, — говорит она сквозь зубы.

— Я знаю, что не заразен, — Элизабет говорит отрывисто, ее голос становится выше.

— Тогда что ты так распереживалась?

Элизабет качает головой, прежде чем ответить:

— Потому что — веришь ты или нет, Роу, — я забочусь не только о своих детях.

Брай встает из-за стола.

— Ну, все-все, это уже слишком. Элизабет, Роу, конечно же, будет внимательно следить за Лили. Малейший признак заражения — и они сразу поедут к доктору, так ведь, Роу?

Роу делает большой глоток вина и кивает, поднимая руку к небу для пущей убедительности.

— Господи, ну конечно! Я же всегда слежу за ее здоровьем!

К счастью, Роу в этот момент не видит, как скептически приподнимается бровь Элизабет, будто Роу — самая большая лицемерка, которую она видела. Брай кладет руку Роу на плечо, давая понять, что она не одна.

— Слушайте, дети вроде бы довольны, а я еще не доела свой великолепный бургер. Как насчет того, чтобы вернуться к еде? — Розалин говорит так, словно уже присутствовала при подобных сценах и привыкла обезвреживать гранаты, которые женщины швыряют друг в друга.

Наступает хрупкое перемирие. Роу обнимает Элизабет одной рукой и говорит:

— Спасибо за помощь, Элизабет, я очень тебе благодарна.

Элизабет тоже обнимает Роу:

— Без проблем, всегда готова помочь.

Брай замечает, как быстро они прерывают объятие и выходят в сад.

Брай делает себе бургер, берет вино и идет за тот конец стола, где сидит Розалин. Она садится на траву, недалеко от Розалин, занятой своим бургером. Если бы Брай сидела с Роу, она не стала бы брать мясо: препирательства испортили бы ей