Ни с какими нагрузками эта Маргарита Николаевна, конечно, не перебарщивала. Разве только с нагрузками на печень. Даже на занятия с бутербродами ходит, вы подумайте! Ручками похлопает, ножками потопает, а в перерыв садится в уголке — и за три минуты уминает во-о-от такой кусок черного хлеба с во-о-от таким куском соленого сала. А потом запьет все это кофейком из термоса, закусит шоколадкой — и голодает до следующего перерыва. Аж пятнадцать минут. И буквально после каждого занятия: «Зоенька, почему я так медленно худею?» Почему, почему… Потому, что так быстро толстеешь.

Зоя вздохнула и постаралась подавить раздражение. Это все из-за того, что страшно есть хочется. И еще два часа терпеть. А Риточка Николаевна сейчас схавает остатки своего бутерброда, после массажа закусит шоколадкой, а потом отправится в какую-то безумно дорогую кафешку с такими же спортсменками — с мороженым, с тортиком и с коньячком отпраздновать успешное окончание очередного занятия.

Хоть бы уж никто больше не подходил с разговорами. Через десять минут вторая группа ввалится сытым прайдом, начнет трясти фигурами под оглушительную музыку. Надо Генке сказать, что ли, чтобы не врубал на полную мощность… И почему так трудно именно с первыми группами? С ее любимыми девочками, призерами и чемпионами, — одно удовольствие.

Нет, не удастся отдохнуть. Вон, новенькая идет. Красавица. Это ее сегодня Томка привела. Зачем? Этой красавице, на взгляд Зои, совершенно не нужно ничего корректировать в роскошной фигуре.

Красавица подошла, вальяжно плюхнулась на скамеечку рядом с Зоей, помолчала немного и неожиданно робко спросила:

— Слушай, можно еще на час остаться?

— Зачем? — удивилась Зоя. — Вам дополнительные нагрузки не нужны. Вы в хорошей форме.

— Да ладно тебе — «вы»… Давай на «ты», а? — Новенькая опять помолчала, повздыхала и решительно заявила: — Я вот такую форму хочу. Как у тебя. Сделаешь, а? Любые деньги плачу… Меня Нина зовут, ты помнишь?

— Помню. Вас… тебя Тамара привела. — Зоя тоже помолчала, повздыхала и, несмотря на обещание любых денег, все-таки решила быть честной. — Особых достижений ты не добьешься. Ну, может, будешь на руках ходить, на мостик вставать, еще какие-нибудь пустяки… А чтобы что-то серьезное — это с юности каждый день по нескольку часов. И несколько лет подряд. Оно тебе надо? Похудеешь только.

— Да! — горячо сказала Нина. — Начхать мне на достижения! Мне главное, чтобы фигура была, как у тебя! Смотри, как на тебя все мужики пялятся!

Она кивнула на балкон над залом, где мужики обычно наблюдали за занятиями своих спортсменок. Или чужих спортсменок. Зоя машинально оглянулась. Мужики действительно пялились.

— Все-таки какие бабы бывают… закомплексованные, — сказала Зоя с досадой. — Ты хоть на себя в зеркало смотрела? Это они на тебя пялятся. Неужели не видишь?

— Не вижу, — заявила закомплексованная Нина довольным голосом. — Так я останусь, да?

— Ладно, — согласилась Зоя. — Оставайся. Только не ешь, не пей и не кури в перерыве. Лучше иди полежи на матах, вон там, за ширмой. На спине, а руки — в стороны. Иди, а то мне еще позвонить надо, забыла совсем.

Ей просто хотелось посидеть одной в тишине и с закрытыми глазами, про звонок она сказала просто так, чтобы прогнать эту Нину. Но вот сказала — и сразу вспомнила, что позвонить действительно надо, она так и не поняла, кто там ее искал и зачем вообще звонил Федор. Зоя пошарила на скамеечке вокруг себя, вытащила мобильник из-под полотенца и на минуту задумалась: может, сходить к общему телефону в холле, чего деньги тратить? Но у общего телефона всегда народ толчется, так она весь перерыв прождет. Зоя еще немножко помедлила, ожидая, кто кого первый задушит — она жабу или жаба ее, вспомнила, что в понедельник обещали дать зарплату, и без особых угрызений совести решила позвонить все-таки по мобильнику.

— У тебя все в порядке? — спросил Федор, не дав Зое даже слова сказать. В домашнем телефоне не было никакого определителя, но Федор каким-то непостижимым образом всегда точно знал, когда звонит Зоя.

— В порядке, в порядке, — успокоила она Федора. — Чего так сразу… У вас там как? Ты-то чего звонил? Я не поняла — кто меня искал-то? Очень шумно было.

— Да Браун какой-то искал. Говорит — по делу. Нашел?

— Не знаю никакого Брауна, — удивилась Зоя. — Какой такой еще Браун?

— Павел Браун. — В голосе Федора появилась настороженность. — Черный такой. Вернее — коричневый. Прям вылитый Браун… Я что, зря ему сказал, что ты в клубе?

— Павел? — Зоя даже растерялась. — Зачем это он меня искал? Ладно, ты не тревожься, я его знаю. Ну, пока, у меня перерыв заканчивается.

Она сунула телефон опять под полотенце и оглянулась на балкон. Что ей в прошлый раз показалось? Когда эта закомплексованная Нина показывала на балкон и говорила, что мужики пялятся… Ей показалось, что среди обычных зрителей мелькнул кто-то новый, но чем-то знакомый. Вчерашний черный Павел? Вернее — коричневый. Вылитый Браун. Надо же, какие фамилии появляются в нашей очень средней полосе…

Никаких Браунов сейчас на балконе не было, обычный состав, знакомые все лица. Одно наглое лицо, кажется, закурить собирается. Зоя свирепо нахмурилась и показала мужику кулак. Тот торопливо сунул пачку сигарет в карман и поднял ладони: Гитлер капут. То-то. Приказать, что ли, балкон закрыть? Но бабы охотнее ходят на занятия, если с балкона на них смотрят и законные, и знакомые. На иную глянешь — нет, больше двух недель не выдержит. А она месяц ходит, и два, и три, и полгода ходит… И деньги несет. Ладно, не будет она приказывать балкон закрывать.

В зал из раздевалки повалила новая группа. Ну, эти еще ничего. Из этих, по крайней мере, никто обед с собой не носит. И, кажется, нет ни одной, кто был бы шире пятьдесят четвертого размера. Правда, и тех, кто был бы уже, тоже раз-два и обчелся. Где там закомплексованная Нина? Становимся, рыбы мои золотые, становимся… Ген! Музыку в два раза тише. А то к концу занятий никакого голоса не останется.

Да, с этими уже куда легче. Эти уже за сердце не хватаются, на пол не садятся, скакалками друг друга не травмируют и перерыва через каждые пятнадцать минут не требуют. И Андрей Антонович ими доволен, говорит, почти все курить бросили — а никто не пополнел. Все-таки как приятно видеть плоды своей работы. Такие гладкие, румяные, здоровые плоды с ясными глазами и спокойным дыханием. Молодцы. И новенькая Нина молодец, вон как честно скачет, старается вовсю, почти два часа движений, а дыхание хорошее, только немножко взмокла с непривычки. Говорили же ей — не пей в перерыве! Или, на всякий случай, к Андрею Антоновичу эту Нину послать? Справки-то она принесла нормальные, но сейчас любую справку за пять копеек напишут. А за пять долларов — полкило сушеных справок…

Зоя прыгала, бегала, показывала, командовала, хвалила, ругала, следила за тем, кто как дышит и кто как потеет, думала при этом о привычных рабочих вещах, а сама с удовольствием ждала прихода третьей группы. Третья группа была ее радостью и гордостью. Девочки занимались уже по нескольку лет, на всяких соревнованиях только так хватали дипломы и медали, а Оксанку уже можно считать готовым тренером. У-у-ух, как она сейчас оторвется со своей третьей группой!