— Лекарство, — попросил он.

— Ну, да, тебе без дозы никак. Какое давать? Сироп или порошок?

— Там есть маленький пузырёк с раствором, укол сделай, а то внутрь — это только добро переводить.

Я достал из жестяной коробки условно стерильный стеклянный шприц, на всякий случай макнул иглу в спирт, потом проткнул пробковую крышку пузырька и набрал один куб. Думаю, хватит. Осталось решить, куда колоть, тут кругом только кости. Слегка приподняв тощее тело, воткнул в ягодицу. Прижал место укола спиртовой ваткой. На этот раз он не погрузился в сон, как было раньше. Вместо этого решил поговорить:

— Что с ранами? Покраснения нет?

— Заживают, — ответил я. — И покраснения нет. Хорошо заживают, как на собаке. Если бы ты ещё питался, уже бы совсем зажили. Я то зелье применил, что у барыги взяли.

— Не зря платили, — он попытался улыбнуться.

— Надо решить, что делать дальше, — напомнил я.

— Тут варианта два, — он откинулся на подушку и прикрыл глаза. — Либо сидеть здесь, либо валить отсюда.

— А куда валить?

— Тут снова два варианта, либо валить просто куда-нибудь, либо искать что-то конкретное, например, дорогу домой.

— Подозреваю, время вышло, — я вздохнул. — Фёдор говорил про три-четыре дня.

— Тогда стоит посидеть здесь, пошарить по домам в поисках ценного, а потом, когда запасы начнут выходить, свалим.

— Вопрос исхода из города пока что упирается в тебя, — напомнил я. — Когда сможешь нормально передвигаться, тогда и будем говорить про путешествия. Пока только теории строить.

— Так вспоминай, я плохо помню, что там Фёдор говорил.

— Говорил он, — я напряг память, — что буря — это некая надмировая структура, нечто, что засасывает в себя части миров, а потом они существуют уже в ней. Сюда попадают люди и здания.

— Сразу вопрос: как попадают?

— В смысле?

— Ну, смотри, — Женя ощутимо поплыл, речь стала замедленной. — Вот сюда влетели мы, несколько машин, люди с вещами, но это не главное, в нашем мире люди и машины пропадают часто, а находятся редко. Но влетел ещё кусок дороги и леса. Лес ведь тоже наш был, берёзки родные, по крайней мере, в той части, что к дороге примыкала. Если всё это прилетело сюда, то там должно было исчезнуть.

— Вопрос интересный, опять же, так должно происходить регулярно. И никто не заметил.

— Вот тут снова есть варианты, либо нас скопировали вместе с куском дороги, такое в фантастике есть, либо нас вырвало с мясом, а на том месте сейчас котлован в пару футбольных полей. Тогда явление проходит по разряду необъяснимых, туда приезжают спецслужбы и учёные. Изучают, ничего не находят, котлован засыпают, и на этом всё.

— А ведь люди вернулись, хоть и не все, — напомнил я.

— Людей таскают на допросы, делают проверки на полиграфе, медицинское обследование, показания протоколируют и подшивают в секретную папку. Потом все дают подписку о неразглашении и… на этом всё. Большие дяди в погонах информацию принимают к сведению и ждут следующего случая.

— А ещё варианты есть?

Он задумался, хотя думать в таком состоянии затруднительно.

— Есть ещё вариант полного выпадения куска пространства. Смотри, кусок дороги с машинами, вот он есть, а вот его вырезали, а края пространства сшили. Просто от города до города раньше было сто километров, а теперь девяносто девять. Через несколько лет геодезисты найдут аномалию, почешут репу и ничего не скажут.

— Странно, тогда вообще всё должно измениться, если из земли выдернули километр.

— Ну, возможно, пространство растянется, асфальт станет менее плотным, деревья реже. Всё может быть, механизм этот для нас — тайна за семью печатями, никто никогда такое не изучал, а если и изучал, то с народом не делился.

— Ладно, с этим ясно, — я стал накладывать себе куски солонины на сухарь, не самая здоровая еда, зато сытно. — А что нас может ждать здесь? Навскидку: куча монстров, немного людей, странные природные явления, непонятные населённые пункты.

— Именно так, — он, казалось, уже спал, но при этом продолжал говорить. — Есть монстры, например, упыри, которых мы встретили в лесу. Есть ещё куча тварей поменьше, опасные, но отбиться можно. Тем более с огнестрелом. Есть люди, среди них есть хорошие, вроде Фёдора, есть условно хорошие, вроде барыги, ты, кстати, его имя не узнавал?

— Нет, а надо было?

— Ну, смотри, Фёдор говорил про какого-то Феофана, надо полагать, барыг здесь ограниченное количество, их имена на слуху, и каждый предлагает определённый товар.

— Допустим.

— Ну вот, если есть люди хорошие и не очень, то есть и плохие. Какие-нибудь разбойники, которые встречных любят грабить и убивать. Это стоит помнить.

— Так, — слова его напоминали бред, но я старательно мотал на ус, — что ещё?

— Ещё тут есть населённые пункты, лес, возможно, степь и горы, неопределённый суточный ритм и постоянный ветер. Временами он слабеет, но это не точно.

— Короче, пока сидим здесь, — подвёл я итог.

Ещё через три дня он окончательно пошёл на поправку. Раны, к счастью, не загноились, заживали быстро. Пришлось провести ещё одну неприятную процедуру под названием снятие швов. Как ни странно, но я справился. Процедуру облегчило непосредственное участие пациента, который давал советы. Он, хоть и не хирург, в медицине разбирался в разы лучше меня.

В то время, пока он отлёживался, я почти ничего не делал. В городе была масса полезных вещей, оружия, одежды и драгоценностей, но передвигаться там в одиночку я пока не рисковал. Их моего напарника боец так себе, но это дополнительная пара глаз, которая может предупредить об опасности. Впрочем, драться он тоже умеет, как ни странно, во время схватки в ратуше, показал себя отлично. Может быть, он просто, в силу некоторой неадекватности сознания, лишён чувства страха.

Уже по этим причинам стоило дождаться, пока он встанет на ноги. Правда, для этого пришлось насильно запихивать в него еду, что несложно было сделать через элементарный шантаж с помощью наркотиков. В будущем неплохо было бы вообще привести его в порядок, полностью лишив препаратов.

Когда пациент стал полноценно вставать на ноги и ходить дальше туалета, встал вопрос одежды. Его собственная после нападения нетопыря превратилась в лохмотья, которые уже невозможно восстановить, придётся ему осваивать местные фасоны. Первым делом добыл ему исподнее, вроде того, что у нас в армии носят, носили раньше, в пору моей молодости, не знаю, что там сейчас. Подошло бельё доктора, рубаха и кальсоны, тот, к счастью, не обладал богатырской комплекцией. Теперь занялись верхней одеждой.

— И что это? — Женя скептически кривился, вертясь перед зеркалом. — Нет, мне на красоту наплевать, ты не подумай чего, но это же,