Головорезы с острова Тортуга и из других регионов едва ли не выстроились в очередь желающих принять это предложение. Некоторые из них получили от правительства Англии соответствующие официальные разрешения и стали называться каперами. Другие действовали независимо ни от кого и отвечали только перед самими собой. Таких стали называть пиратами. Но каким бы ни был статус всех этих людей, они активно принялись за дело – стали захватывать и грабить испанские суда, а также осуществлять набеги на испанские поселения, оберегая при этом принадлежащую англичанам Ямайку. Многие при этом разбогатели. Самые лучшие из них – в том числе легендарный пират Генри Морган – стали невероятно богатыми.

Дела в Порт-Ройале шли прекрасно, и многие его жители разбогатели. Торговцы, правительственные чиновники и просто горожане наживались на перепродаже превеликого множества награбленных товаров. Город разрастался. На его кривых улочках, тянущихся к пристани, было полно лавок торговцев, в которых покупателю предлагалось все, чего он только пожелает, – и законно купленное, и награбленное. Едва ли не каждую неделю в порт прибывали новые пираты и каперы со свежей добычей. Всем им нужно было где-то тратить свои деньги, и Порт-Ройал помогал им в этом.

В городе повсюду открывались бордели, таверны и игорные дома. Один англичанин, посетивший Порт-Ройал, написал о нем: «Для этого порта характерна свобода нравов, тем более что в нем полно каперов и гуляющих буйных вояк… Он сейчас более разнузданный и дикий, чем был Содом, и в нем процветает всевозможный разврат… В нем сейчас развелось так много злостных проституток и обычных шлюх, что сделать его цивилизованным почти невозможно».

Некоторые из проституток Порта-Ройала стали знаменитыми по обе стороны океана. О Мэри Карлтон – пожалуй, самой известной из них – говорили, что она «такая же доступная, как стул у брадобрея – не успеет один мужчина выйти от нее, как тут же заходит другой». В этом городе с населением менее трех тысяч жителей лишь в одном только борделе, которым управлял человек по имени Джон Старр, «трудились» двадцать три проститутки.

Пиратам всего этого все равно было мало. Поскольку жизнь у них была сопряжена со смертельными опасностями и часто измерялась лишь месяцами, они сорили деньгами направо и налево. Один из живших в те времена историков так высказался о пиратах Порт-Ройала: «Вино и женщины так быстро истощали их богатство, что некоторые из них вскоре опускались до нищенства. Они, насколько известно, тратили по две-три тысячи песо за одну ночь, а один из них дал шлюхе пятьсот, чтобы посмотреть на нее голую. Они, бывало, покупали бочку (105 галлонов[12]) вина, ставили ее на улице и заставляли всех проходивших мимо выпить».

Даже птицы в Порт-Ройале употребляли алкоголь. Голландский путешественник Ян ван Рибек, говорят, описал сцену, в которой попугаи острова «слетаются, чтобы выпить эля из имеющихся больших его запасов, с таким же рвением, с каким устремляются в таверны, в которых подается эль, местные пьяницы».

Алкоголь был везде. Насколько известно, один сорт изготавливаемого на острове рома, называвшийся «Убей дьявола», содержал в себе черный порох, а пили его из массивных глиняных кружек. «Испанцы, – писал губернатор Ямайки, – неимоверно удивлялись болезненному виду наших людей, пока они не узнали, какие крепкие у нас напитки, но затем они были поражены, как это наши люди до сих пор еще не умерли».

А город и его обитатели вовсе не собирались умирать: богатея за счет грабежа, они продолжали процветать. Прошло немного времени – и уже каждое четвертое здание в Порт-Ройале стало либо борделем, либо питейным заведением. Один священник, поднимая в знак бессилия руки, написал: «Этот город – Содом Нового Света, и поскольку большинство его населения состоит из пиратов, головорезов, шлюх и некоторых из подлейших во всем мире личностей, я чувствовал, что мое пребывание там было бесполезным».

Несмотря на всю порочность Порт-Ройала, в нем, похоже, терпимо относились к кому угодно. Квакеры, католики, атеисты, евреи – всем им разрешалось поклоняться кому угодно и верить во что угодно, и они мирно уживались друг с другом по мере того, как Порт-Ройал становился богатейшим городом Нового Света. В него продолжали наведываться пираты и буканьеры. Их с радостью встречали местные жители, прекрасно понимая, что является источником их благосостояния, и которые ели, пили и соседствовали с этими прожигателями жизни.

На протяжении многих лет мало какие места были более подходящими для пиратов и каперов, чем Порт-Ройал. Однако в начале 1670 годов, по мере того как торговля между Ямайкой и остальным миром развивалась, возникало все больше очагов недовольства этими морскими разбойниками. Ямайка превращалась в одного из важнейших производителей сахара, и все, что приводило к хаосу или мешало торговле этим товаром, стало рассматриваться могущественными торговцами и правительственными чиновниками как угроза их интересам. Заключение мирного договора между Англией и Испанией сделало Ямайку менее уязвимой. Были приняты антипиратские законы: тех, кто не отказался от занятия пиратством, могли привлечь к суду и повесить.

Пираты не хотели сдавать своих позиций без сопротивления. Однако поскольку Лондон прислал в Порт-Ройал боевые корабли и военных моряков, статистическая продолжительность жизни пирата резко уменьшилась. К 1680 году – тому году, в который Баннистер едва не угробил «Золотое руно» в гавани Порт-Ройала – многих пиратов и каперов уже вытеснили с Ямайки. Тот, кто продолжал действовать в этом регионе, подвергал свою жизнь очень большой опасности.

Тем не менее пиратство по-прежнему было заманчивым занятием. По мере роста трансокеанской торговли число судов, пересекающих Атлантический океан и Карибское море, значительно возросло, и очень многие из них перевозили ценные грузы и даже настоящие сокровища. Человек, обладающий определенным уровнем отваги и способный завладеть мощным кораблем и подчинить себе экипаж, все еще мог стать очень богатым посредством захвата судов в открытом море. Вопрос в 1680-е годы состоял в том, есть ли еще подобные люди или их больше нет.

К 1684 году Баннистер занимался перевозками из Лондона на Ямайку и обратно по меньшей мере в течение четырех лет, доставляя грузы и укрепляя свою репутацию. В июне того года, однако, лорд-председатель Совета Ямайки получил от губернатора Ямайки Томаса Линча тревожное письмо: «Некий Баннистер бежал с судном “Золотое руно”, вооруженным тридцатью или сорока пушками, подобрав более сотни человек со шлюпов в подветренной стороне [Порт-Ройала] и имея французское каперское свидетельство».

В действительности у Баннистера не было каперского свидетельства, но он действительно присвоил себе «Золотое руно», причем сделал это с одной-единственной целью – стать пиратом. Его действия отличались беспримерной дерзостью. Неслыханно, чтобы капитан, плававший через Атлантику – а особенно такой респектабельный и вроде бы надежный, как Баннистер, – вдруг ушел в пираты. Даже в Порт-Ройале, где случалось всякое, мало кто сталкивался когда-либо с чем-то подобным.