Менелай коснулся губами ее виска:

– Всего один миг. Как увидел тебя, так и забыл.

Конечно, ей очень понравился ответ, но не удержалась:

– И многих забывать пришлось?

– Тебе списком или просто количество? – Его глаза смеялись.

– Поименно.

– Тогда придется подождать, чтобы никого не пропустил.

– Я подожду!

– Пощади, когда я держу в руках такую женщину, у меня нет ни малейшего желания вспоминать о том, что в мире вообще существуют остальные! Тебе не кажется, что дни стали возмутительно длинны, а ночи немыслимо коротки? Гелиос сегодня явно не торопится на покой! А я так по тебе соскучился!.. Не держал тебя в руках целых полдня.

Его рука осторожно гладила то ее ногу, то низ спины, отчего Елену бросало в жар.

Елену обрадовало заявление Тиндарея о том, что они с Менелаем будут жить в Спарте.

Постепенно гости стали разъезжаться. К явному облегчению Елены, уехал и Агамемнон, Менелай даже посмеялся:

– Ты боишься царя Микен больше Медузы горгоны.

– Больше, – кивнула женщина.

– Елена, если ты сама не захочешь, он тебя не возьмет. Все зависит от тебя…

Сказал и пошел прочь заниматься своими делами. Елена ужаснулась: он знает или догадывается?!

В Спарте сложилась и еще одна семейная пара, которой было суждено прославиться в веках. Одиссею приглянулась дочь младшего брата царя Спарты Икария Пенелопа. Он сказал об этом Менелаю, а тот Елене. Когда человек счастлив, ему обязательно надо, чтобы такими были и все остальные вокруг. А Елена с Менелаем в первый год своей жизни были очень счастливы.

Женщина озаботилась:

– Я поговорю с Пенелопой!

На осторожные расспросы Елены Пенелопа залилась краской:

– Мне тоже нравится Одиссей, но отец ни за что не отдаст меня за него.

– Почему?

– Он хочет, чтобы мой муж остался в нашем доме, как и твой в вашем.

– Но, может, Одиссей останется?

– Нет, я слышала, как он говорил, что ни за что не бросит свой пусть и маленький, но родной остров! – Девушка залилась слезами.

Елена поспешила поговорить с отцом. Оказалось, что Одиссей уже разговаривал с Тиндареем и тот обещал помочь.

Икария сватовству даже обрадовался, ему нравился сообразительный веселый Одиссей, лучшего зятя и пожелать трудно! Но Пенелопа была права, Икария категорически отказывался отпускать дочь в Итаку!

– Но назвать ее мужем Одиссея-то ты согласен?! – Тиндарей надеялся еще уломать настырного младшего брата.

– Согласен!

И все же уже вслед уходившему Тиндарею Икария крикнул:

– Но жить будут в Спарте!

Тиндарей развел руками:

– Я больше ничем не могу помочь тебе, Одиссей…

Елена возмутилась:

– Кради!

– Что красть?

– Не что, а кого! Пенелопу кради! – Видя, что Одиссей колеблется, все же не слишком красиво вот так поступать с будущим тестем, она уперла руки в бока: – Что за мужики?! Тебе Пенелопа важна или то, что подумает о тебе Икария?

– Но пойдет ли на это сама Пенелопа?

– Сегодня же кради! С ней я договорюсь.

Действительно, договорилась. Но украсть не удалось, Икария сумел догнать беглецов. Одиссей развел руками:

– Я не силой увез твою дочь, Икария, ты сам обещал ее мне в жены. А моя жена должна жить со мной. И все же я Пенелопу не держу, пусть сама выбирает, где ей жить – в Спарте с отцом или в Итаке с мужем.

Пенелопа залилась слезами:

– Прости, отец, но я с мужем…

Икария махнул рукой:

– Увози! Только быстро, пока я не передумал!

Отъехав подальше, Одиссей заорал на всю округу:

– Мы будем приезжать в гости!

– Езжай уж! – вздохнул несчастный тесть, казня себя за то, что не согласился сразу, тогда бы и пир был не хуже, чем у Елены с Менелаем… Бедолагу брала досада. Вот всегда этот Тиндарей сумеет сделать, как надо! Даже зятьев себе отхватил вон каких!

Если б только знать отцу, какая судьба уготована его дочери! Столько лет этот самый Одиссей будет мотаться по свету в попытке вернуться домой, а она верно ждать… Но Одиссей вернется, и Пенелопа дождется! Такова судьба этой любви, родившейся на свадьбе неверной Елены и ее мужа Менелая, которому тоже придется несладко…

ЗАЧЕМ АХЕЙЦАМ ТРОЯ?

Земли ахейцев с трех сторон окружены водой, море, море и море… Нигде так легко не стирается эта грань между сухопутным человеком и мореходом. В Спарте люди могли всю жизнь провести на пашне или в горах, но попав на берег, где манящая синева волн на горизонте сливалась с синевой неба, они навсегда заболевали этим простором, в котором все подвластно только воле ветра и его собственным умениям, навсегда становились рабами мечты уплыть за этот горизонт. Море – это путь в другие страны, к другим людям, но это и дорога в неведомое. Сталкивая свое судно в воду, никто не мог быть уверен, когда и с чем вернется и вернется ли вообще. Плакали женщины, с тоской глядя вслед скрывавшимся в волнах парусам, молили богов вернуть любимых живыми.

Причин для беспокойства много. Эгейское море капризно и скоро на внезапные вспышки гнева. Оно настолько опасно, что благоразумные люди, как только Плеяды в начале ноября улягутся спать и до самого того времени, пока они в конце апреля не встанут на плече у Тельца, не уходят в плавание даже с опытным лоцманом. Вернее, ни один опытный лоцман никого не поведет.

В такое время весь берег уставлен вытащенными подальше кораблями без парусов (чтобы не гнили от дождя и мокрого ветра) и набитых крупными камнями, чтобы не снесло или не опрокинуло. Сами мореходы сидят у домашних очагов и рассказывают друг дружке небылицы про свои плавания, с тоской вспоминая крепкие попутные ветры и морские брызги.

Но когда в месяце мунихионе (апреле) начинался свежий бриз, и море переставало штормить, мореходов никакими силами не удержать на берегу. Меньше двух месяцев всего до скирофориона (июня) плавание становилось хоть чуть безопасней, и все торопились использовать это время. Хотя все равно нужно было держать ухо востро и вглядываться в небо внимательно из-за постоянных шквалов и ливней, неожиданно налетавших южных ветров у Родоса и Крита, сильных ветров с гор…

А потом три месяца господствовали летние ветры, дувшие с северо-запада или северо-востока. Эти ветры оставляли для плавания первую половину дня, они начинались обычно к полудню и к вечеру утихали. Много ли можно проплыть за полдня без риска разбиться о скалы крутых берегов маленьких островов? И снова моряков ждали нудные три месяца сидения на берегу. Только два месяца от осеннего равноденствия в боэдромионе (сентябре) до праздника первого вина в мемакгерионе (ноябре) оставляла им погода на плавание.