Корнуолла, твой будущий король. И сейчас ты сделаешь так, как я велю. Ослушаешься меня — по прибытии домой пощады не жди. И не сомневайся, близость к моему отцу тебя не спасет.

Некоторое время они стояли молча, не двигаясь, и смотрели друг на друга. Тристан видел борьбу в глазах сенешаля — верил он в реальность угрозы или нет, но она произвела должное впечатление. Наконец, он спокойным движением отстранил принца от себя и, наклонив голову, отошел в сторону. Тристан понял, что взял верх.

Юноша неторопливо проследовал к столику и взял из вазы один из спелых фруктов, приготовленных к его прибытию. Горвенал стоял на другом конце комнаты и пристально глядел на принца.

— А теперь, полагаю, у вас есть обязанности, сенешаль, — проговорил Тристан спокойным деловым тоном, откусывая фрукт. — И пришлите слуг, чтобы сняли с меня церемониальный доспех и помогли приготовиться к ужину.

Помедлив пару секунд, Горвенал коротко и очень наигранно кивнул, после чего развернулся и, с силой махнув плащом, покинул комнату. Молодой наследник еще некоторое время глядел ему вслед, а затем сосредоточился на фрукте.

Глава 8

После церемонии в королевском дворце состоялся пир. Тронный зал слабо подходил для подобного действа, да в том и не было нужды — во дворце имелось место специально на такой случай. Просторный пиршественный чертог, в отличие от церемониального, имел прямоугольную форму. Четыре больших очага полыхали в стенных нишах, разгоняя замковый холод и наполняя помещение приятным теплом. По центру располагался громадный стол, растянувшийся на всю длину помещения. За ним, соответственно положению, восседали гости — главы благородных Домов, принцы, лорды и рыцари. Почетное место во главе стола на высоком помосте занимала Гвиневра, рядом с ней ледяной статуей возвышался Ланселот. Кажется, нигде в Камелоте королева не появлялась без него.

Праздничный стол буквально ломился от яств — жареные барашки, утки с яблоками, всяческая рыба, включая громадного сома, запеченного с луком и травами, креветки, моллюски и другие морские гады, пироги с медом и лимоном, свежие фрукты — всего и не перепробуешь. Воздух благоухал ароматами жареного мяса, специй и свежеиспеченного хлеба. Рекой лилось вино, зал полнился громким смехом и звоном кубков. Туда-сюда сновали слуги, едва успевавшие уносить опустевшие блюда и подносить новые. Лучшие музыканты услаждали слух аристократии приятными мелодиями, а шуты и комедианты развлекали гостей своими проказами.

Но юному отпрыску дома Лионессе было отчего-то не весело. На душе сгущались тучи, и находиться среди шума и веселья совсем не хотелось. Посидев немного на пиру для вида, он, прихватив кубок вина, отправился искать более уединенное место. Таковое Тристан нашел в одной из многочисленных галерей замка. Принц остановился у высокого стрельчатого окна и, глядя вдаль, размышлял обо всем, что произошло сегодня. Стоял погожий летний день и с высоты замковой башни округа просматривалась на много миль вперед. Обширные поля за городом тонули в золотом море созревающей пшеницы, на заливных лугах у реки паслись крупные стада овец. Издалека они напоминали небольшие облачка, кочующие туда-сюда по изумрудному морю. Но его мысли уносились далеко за пределы столичной идиллии, туда, на север, в далекую Каледонию, где посреди вересковых пустошей, дремучих лесов и гор, испещренных глубокими ущельями, обитали дикие племена пиктов, что поклонялись жутким темным богам, приносили им кровавые жертвы и, по слухам, не чурались отведать человеческого мяса. Туда, откуда, возможно, он уже никогда не вернется.

Погруженность в мысли не притупила его чуткий слух. Услышав шаги, юноша обернулся и увидел неторопливо приближающуюся фигуру. Тристан уже видел этого человека раньше, на церемонии Представления. Он заседал в Совете под знаменем с золотой чашей — молодой рыцарь, которого король Пеллинор прислал вместо себя. На нем был тот же довольно простой черный с золотом наряд. Не слишком подобающий члену королевской семьи, он, тем не менее, был не лишен некоторой элегантности и отлично подогнан по фигуре, чтобы не стеснять движений — похоже, владелец ценил практичность выше изящества. Чуть вьющиеся каштановые волосы были коротко подстрижены на военный манер, подтверждая догадку. От него не исходило угрозы, но принц решил на всякий случай не терять бдительности.

— Господин Тристан Лионессе? — обратился он к юноше, подойдя ближе.

— Он самый, — осторожно ответил наследник. — С кем имею честь?

— Сэр Персиваль Корбейн из Думнонии. Вы могли видеть меня сегодня на церемонии Представления.

— Я помню вас, — кивнул Тристан.

— Вам не по нраву торжество? — собеседник, видимо, решил начать издалека.

— Пир чудесен, благодарю — ответил юноша, тщательно подбирая каждое слово. — И прием, оказанный мне в Камелоте, выше всяческих похвал. Просто захотелось немного подышать воздухом.

— Но Вы, похоже, несколько раздосадованы тем, как прошла церемония?

Его голос звучал довольно искренне, но Тристан старался не расслабляться. К чему эти вопросы? Что ему нужно?

— Я представлял себе все несколько иначе, — с еще большей осторожностью сказал наследник Корнуолла. — Весь порядок действа был нарушен, да к тому же главы лишь двух Домов почтили нас своим присутствием, словно для остальных это событие — пустой звук.

— О, не переживайте на этот счет! Уже много лет представление молодых дворян действительно считается в Камелоте довольно рядовым событием. Разве Вы не знали?

Тристан отрицательно покачал головой. Это звучало, по меньшей мере, странно.

— Так и есть, — продолжил Персиваль. — У королей имеются куда более важные дела. Вот церемония Посвящения в рыцари — другое дело! Туда съезжается весь цвет знати. Однако, я, признаться, был удивлен, что Ваш отец не приехал.

Юноша ощутил резкий укол, словно его ткнули иголкой. Он стиснул бокал с вином так, что стекло едва не треснуло.

— Как Вы верно заметили, у него нашлись куда более важные дела, — медленно, на выдохе произнес принц. Он старался говорить как можно более учтиво, но давалось это с каждой минутой все труднее.

Видимо, молодой рыцарь заметил его смятение и постарался сгладить момент.

— Я не хотел Вас задеть, простите, — мягко сказал он. — Ваш отец — один из достойнейших людей, которых я знаю. Я участвовал в низвержении Пендрагона, — пояснил воин дома Корбейн. — Тогда я был моложе, мечтал совершить подвиг, прославиться. И, разумеется, полез в самое пекло. Это едва не стоило мне жизни. Король Марк подоспел в последний момент и отвел удар, предназначенный отправить меня к праотцам. Мы все понимали, что это крайне опасное предприятие, и жертвы неизбежны, но он пришел на выручку, подвергнув самого себя смертельному риску. Когда после боя я подошел сказать слова почтения и благодарности, он ответил лишь: “Не за что. Довольно