— Нет ничего не-ВОЗМОЖНОГО, — поправил его Норберт Сумасброд. — Есть только не-ВЕРОЯТНОЕ. И еще более невероятным этот замысел кажется мне потому, что никто из нас не может вытащить стрелу из Страшно-Сказать-Какого-Овоща. Почитай надпись на шкатулке.

Иккинг присмотрелся к шкатулке в руке Землекопа. В ней, замороженный во льду, лежал огорчительно заурядный на вид ОВОЩ под названием КАРТОШКА. А из этой Картошки торчала изящная маленькая стрелка, украшенная яркими перьями птиц, неведомых Иккингу Американских птиц, которые когда-то летали под еще не открытыми американскими небесами.

На переднем боку шкатулки красовалась табличка с изящно выписанным текстом:

«Тот, кто сумеет вынуть стрелу из этого Овоща, тот избавит наш народ от Злокогтя и станет Истинным Героем и Правителем Всех Викинговских Племен.».

— Но нам никак не удается вытащить стрелу из Драгоценного Овоща, — печально признался Норберт Сумасброд. — Мы весь год тренируемся в армрестлинге, и каждый год наши самые сильные чемпионы пытаются вытащить стрелу. Это не получается даже у меня, хотя надпись на шкатулке, без сомнения, гласит обо МНЕ. Но стрела крепко застряла в овоще, а мы крепко застряли на Истерии — до тех пор, пока смерть моего отца не будет отмщена.

Иккинг поглядел на Картошку.

— Вы не можете вытащить эту стрелу, потому что Картошка замерзла, — сказал он, — А если ее РАЗМОРОЗИТЬ, то с этой задачей справится даже ребенок.

Левый глаз Норберта Сумасброда снова задергался.

— Мой умирающий отец не просто так оставил мне эту стрелу, — рявкнул он. — Она должна стать испытанием, чтобы выявить тех, у кого хватит сил совладать со Злокогтем. Какой смысл в испытании, если пройти его сможет КАЖДЫЙ ДУРАК? Да и кто ты такой, жалкий мальчишка, что смеешь задавать МНЕ такие вопросы?

— Ну наконец-то! Я очень рад, Норберт, что ты об этом спросил. — вежливо ответил Иккинг. — Я — Иккинг Кровожадный Карасик III, единственный сын Стоика Обширного, Великого Вождя Племени Лохматых Хулиганов, и мой друг Рыбьеног, которого ты вчера тоже имел счастье повстречать, имел несчастье попасться на зуб Гадючке Отравной...

— Вот уж верно, несчастье так несчастье, — удовлетворенно заметил Норберт Сумасброд. — Верная смерть! Не скажу, что я сильно удивлен: твой друг относится как раз к таким недотепам, за которыми Злой Рок, можно сказать, охотится.

— Никакой Рыбьеног не недотепа! — возмущенно перебил его Иккинг. — Дело в том, Норберт, что эта твоя Картошка является единственным противоядием от укуса Гадючки Отравной, и я хотел бы позаимствовать ее у тебя, чтобы спасти моего друга. Это будет твой самый добрый поступок в жизни.

Норберт Сумасброд потерял дар речи.

— А если я его тебе дам, — прошептал вождь Истериков, — что ты сделаешь с Драгоценным Овощем моего папы?

— Ну, — замялся Иккинг, — я думаю, мой друг его СЪЕСТ.

Обезумевший взгляд Норберта Сумасброда устремился в пространство.

Потом он побагровел от ярости и замахал над головой топором.

— СЪЕСТ?????? - завопил Норберт Сумасброд. - ТЫ ВЫСТРЕЛИЛ МНЕ В ЗАД, А ТЕПЕРЬ ХОЧЕШЬ ПОРЕЗАТЬ И СЪЕСТЬ ДРАГОЦЕННЫЙ ОВОЩ, КОТОРЫЙ МОЙ ПАПОЧКА ПРИВЕЗ ИЗ САМОЙ АМЕРИКИ???? УБИТЬ ЕГО! УБИТЬ, УБИТЬ, УБИТЬ!!!!!!!

Немного побушевав, он снова успокоился и, воздев руки нал головой, с величайшим достоинством обернулся к Иккингу.

— Я мог бы, — сказал Норберт Сумасброд, — убить тебя на месте. Коварный Пожиратель Овощей. Но мы, Истерики, не такие. Мы. Истерики, люди ЦИВИЛИЗОВАННЫЕ. Мы никогда не казним даже самых злостных картофелеубивцев, не разобрав их дело в Абсолютно Справедливом Суде. А на Истерии — продолжал Норберт с безумной ухмылкой, — последней инстанцией является Суд Топора.

«Во попал», — подумал Иккинг.

Норберт Сумасброд торжественно вышел на середину зала, где стоял цельный ствол дерева, обтесанный у основания.

— Пусть сама Судьба решит твою участь, — провозгласил Норберт Сумасброд. — Я подброшу топор высоко-высоко в воздух, и если он, упав, воткнется в дерево золотой стороной, тебя оставят в живых. Но если он приземлится темной стороной, — Норберт любовно погладил ржавый край, — если он приземлится темной стороной вниз, я убью тебя этим самым топором на месте. Надеюсь, ты будешь доволен...

Норберт театрально воздел глаза к небу...

— ПРИДИ, О ВЕЛИКАЯ СИЛА СУДЬБЫ И ТОРА! - вскричал он. - Я СДЕЛАЮ ТАК, КАК ТЫ ВЕЛИШЬ. ЖИЗНЬ ИЛИ СМЕРТЬ!

Топор, медленно вращаясь в воздухе, взмыл к потолку, достиг высшей точки и начал падать — сначала светлой стороной вниз, потом перевернулся на темную.

Хоть Иккинг и не обладал такой силой, как другие мальчишки, зрение у него было отменное. Он явственно увидел, что топор собирается приземлиться темной стороной, подскочил и на лету поймал его за деревянную рукоятку — за миг до того, как ржавое лезвие вонзилось бы в дерево.

Истерики ахнули.

Высоко под потолком Камикадза ахнула тоже.

Иккинг поднял топор над головой и вонзил его в дерево ярко начищенным лезвием.

— СМОТРИ, НОРБЕРТ СУМАСБРОД! ПОБЕДИЛА СВЕТЛАЯ СТОРОНА! - вскричал Иккинг Кровожадный Карасик III, уперев руки в бока.

Никто не знал, что делать. Норберт Сумасброд открывал и закрывал рот, как рыба, вытащенная из воды.

— Ты СЖУЛЬНИЧАЛ! — заорал он наконец.

— Значит, сама Судьба захотела, чтобы я сжульничал, — возразил Иккинг. — А теперь отпусти меня, как обещал.

Норберт пыхтел, как паровой котел, готовый взорваться. Он привык видеть перед собой перепуганных взрослых, которые ползают на коленях, страшась его грозного Судьбоносного Топора.

И он СОВСЕМ не привык видеть маленьких нахальных мальчишек, которые требуют от него разморозить Драгоценную Картошку, похоронить Папу и ловят Топор на лету.

Но что, если Иккинг прав и Судьба действительно ПОЗВОЛИЛА ему сжульничать?

Даже Норберт Сумасброд опасался дразнить Судьбу.

— СХВАТИТЬ ЕГО! - завопил Норберт. -Пусть живет, но остаток своих дней он проведет за решеткой! Будет знать, как пускать стрелы в НОРБЕРТА СУМАСБРОДА!

Четверо рослых Истериков схватили Иккинга и потащили к клетке, Втолкнули его внутрь, заперли, а ключ отдали Норберту. Тот сунул его в карман. Клетку же они подвесили на цепи к потолочной балке.

Потом Истерики забыли про Иккинга, вернулись к пиршеству и гуляли до поздней ночи. Смеялись, пели, ели и пили... Слишком много пили.

Иккинг же тихонько сидел в своей клетке, стараясь придумать Хитроумный План того, как выпутаться из этой переделки.