– Врачи говорили, что вероятность беременности слишком мала. Я столько пережила тогда… Мне казалось, в больнице из меня выпотрошили все нутро. А тут… Сама не знаю, что теперь делать? – сжимаю кисть Ульяны, принимая ее сочувствие. Как хорошо, что мы познакомились! А уж про радио я молчу – это событие скорее можно сравнить с эфемерной мечтой, чем с реальностью. 

– Завтра у тебя выходной? Ну… на работе няней? – осторожно спрашивает Понка.

– Да. Не представляю, как признаюсь в этом Джо. Еще и Глеб все испортил! 

Ульяна наливает в новые чашки чай, нарезает купленный в кулинарии рулет с орехами и смачно откусывает лакомство. Странно, я ведь и тошноты не ощущаю… Аппетит не изменился, разве что усталость чувствуется более остро.

– Да уж, Ф-фомов тот еще советчик. Лезет везде, куда не просят! – она с шумом глотает чай. – Но, парень он хороший, честный, справедливый.

– Ничего страшного. Кому-то не мешает поревновать, а вообще… Там такие девицы рядом с Джорданом крутятся, что мне точно ничего не светит. Еще и с чужим ребенком в животе… 

– Отпусти ситуацию, Лика, – философски отвечает Уля. – Работай спокойно, будь няней для малыша, пока это не доставляет тебе неудобств, а потом… Можем в Питер уехать.

– Как это? – оживляюсь я.

– А вот так! Радиостанция недавно обсуждала бизнес-план открытия филиала «Сити-Юмор» в Питере. Даздраперма приняла идею на «ура»! Ведущих там нет, набирать новых никто не хочет. Это ведь надо заново проводить многочисленные конкурсы! Идея для этого слишком ленива и чувствительна. Ей проще отправить сотрудников из штата.

– Слушай, а это идея! Подам на развод и уеду в Санкт-Петербург, чтобы Виктор меня не нашел! Спокойно рожу, буду работать… Может, меня мама, наконец-то поддержит?

– О чем тогда разговор, крошка? У тебя есть мама! Это же космос! Моя давно умерла… – Понка отпивает глоток.

– Мы чужие люди, Уль. – Медленно выдыхаю и качаю головой. – Как-то не сложилось у нас… Вот бабуля была душевным человеком, но она полгода назад умерла. Я совсем одна. 

– Не одна. А как же я? Есть Идея и Глеб. Какие бы они ни были, все же люди…

– Слушай, а меня на радио не обвинят в обмане? Я ведь скрыла от руководства беременность? 

– А разве тебя спрашивали об этом?

– Нет. 

– Ну и забей! – Уля снова откусывает аппетитный рулет, мой же кусочек так и остается нетронутым. – Два раза в неделю можно и с малышом на руках работать. Что там той рубрики – полчаса или час! Наймешь почасовую няню, к тому же есть частные детские сады. У тебя все еще может поменяться до родов, Лик.

– Вот именно этого я и боюсь… – тягостно вздыхаю я и закрываю лицо руками.

* * *

– Беременность живая, одноплодная, восемь – девять недель, – диктует медсестре врач УЗИ. Водит по моему животу датчиком и с прищуром смотрит на экран. Что она там видит? Одна чернота! – Что же вы, милочка, ничего не чувствовали? – а это уже мне.

Поночка уговорила меня провести единственный выходной с пользой – пойти в частную клинику и сделать УЗИ. Надо ли уточнять, что новоиспеченная подруга не приняла отказа!

– Ничего. Первая беременность замерла, я долго лечилась от осложнений. Врачи убеждали, что детей я иметь не смогу. – Голос звучит низко, как шелест. 

– Вот и береги малыша, Анжелика Ольшанская, – врач переводит взгляд на мою карту. – Второго шанса может и не быть. 

– Значит, сейчас все хорошо?

– Да, малыш развивается согласно сроку и чувствует себя замечательно. Противопоказаний нет. И мужу скажи – для интимной жизни тоже. – Усмехается она, а меня передергивает. Очевидно, негативные эмоции безошибочно угадываются на моем лице, потому что врач тактично замолкает и возвращает карту. 

На ватных ногах выхожу из кабинета, стремясь уместить в голову новую мысль: «Я мама!» И я… ненавижу отца ребенка, а малыша люблю. Неожиданно, возмутительно остро, нежно… Зачем-то он ведь появился в моей жизни, этот малыш? Застываю в больничном коридоре и глажу плоский животик через ткань водолазки. Я мама! Подумать только! Надо позвонить Варьке! Или не надо…

– Крошка, ты как? – Ульяна вскакивает с длинной лавки и подходит ко мне. 

– Беременность подтвердили, малыш развивается как положено. Не знаю, Уль, я… – чувства наваливаются, как снежная лавина, а непрошеные слезы щиплют глаза.

– Ты что же, не рада? – Понка меня обнимает и гладит по голове. – Это же замечательно! Здоровый малыш, токсикоза нет… Что может быть лучше?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Да я радуюсь. Не знаю, почему, но… я его уже хочу.

– Идем на радио, красотка! Тебя сегодня сам Сомов консультировать будет. – Ульяна снисходительно закатывает глаза. – А вечером отметим твой первый рабочий день.

Лика.

– Представь, что твое тело срослось с позвоночником. Выпрями спину, расправь плечи и ходи так всегда – не только во время радиовещания. – Ксения Ивановна демонстрирует мне, что означает «вставить в спину спицу». – Диафрагма – инструмент голоса, поняла? И от ее положения в теле будет зависеть речь. Давай-ка, показывай, как ты умеешь держать осанку?

– Ну… вот так, – мямлю я приосаниваясь.

– Ну вот та-ак, – дразнит меня Ксения. – Эфир через полчаса! Ты же не будешь говорить со слушателями голосом умирающего лебедя? Вот дыхательные упражнения, – она протягивает мне листок. – А сейчас займемся речевыми.

– Это как?

– По системе Станиславского – вот как. Разминаем лицевые мышцы, заставляем мимическую мускулатуру двигаться. Вытягивай губы трубочкой и пытайся делать ими круговые движения. – Ксения снисходительно наблюдает за моими «потугами». – А теперь надувай щеки. Да-а, вот так. Уж имя-то свое назвать сегодня сможешь? А, Анжелика Ольшанская?

Черт! Как же я не подумала! Конспираторша хренова! Объявить на всю страну, где я теперь работаю – не самая лучшая идея. Виктор в два счета обнаружит мое местонахождение!

– Подождите… – выдыхаю я. – А… Идея Георгиевна на месте?

– Да. Что-то случилось?

– Мне никак нельзя называть свое настоящее имя в прямом эфире! – взмаливаюсь я. – Я прячусь от мужа… Вы понимаете, если он меня найдет, то…