самом деле ощущал припавшие к его руке губы своего крестного. – Ну, хватит! – наконец сказал Борис и убрал руку от камеры компьютера.

– Приехал бы к тебе в гости, но охрана не пустит. Даже Пасху буду служить в одиночестве. Может, пара служек будет. Вот со священным огнем совсем беда. В Израиле больше ста человек Богу душу отдали от бесовского коро-навируса. В том числе монах из Армянской апостольской церкви. Это они переносят огонь из Гроба Господня в храме Воскресения Христова. Все перепуганы. Печально.

– Знаю, Борис Абрамович! Вы не в таких переделках бывали, чего-то придумаете, – ответил с вежливой улыбкой Андрей.

– Уже придумал, – без паузы ответил патриарх.

– И где огонь будем брать, у кого? Самолет в Израиль не пустят.

– Иудеи, прости меня господи, мой самолет на библейскую землю, ясно, что не пустят. Как чувствовал, да и Господь надоумил – приберег прошлогодний огонь. Теплится в лампаде, в Высоко-Петровском монастыре, за шесть веков отмоленном. Огонь там даже лучше стал, крепше и ярче, прости господи! Монастырь рядом с тобой, на Петровке.

– Спасибо, Борис Абрамович, – улыбнулся Андрей. – То-то меня припекает весь год, кошмары перестали сниться.

– И слава богу! Отключаюсь – дел невпроворот!

– Благословите, Христа ради! – попросил Андрей на прощание.

– Благословляю, – без паузы произнес патриарх и осенил узника коронавируса крестным знамением. Раздалось характерное для скайпа бульканье, и патриарх Борис с экрана исчез.

Уходить от стола с компьютером не хотелось – вставать тяжело. Последние годы он нещадно набирал вес. В нем уже трудно было узнать стройного красавчика, что тридцать лет назад прыгал по сцене в полосатых джинсах в обтяжку. Андрей включил поисковик Яндекс, начал смотреть ленту новостей. Одна зеленая тоска – бесконечный бред про коронавирус, про десятки покойников, как будто все умершие в Нью-Йорке и Москве – жертвы гриппа, пришедшего из Китая. Но в Москве и без гриппа каждый день умирают 700–800 человек. В Нью-Йорке того больше.

Он физически почувствовал, как новости, словно черная воронка, затягивают его в пустоту. Вспомнилась сказка из детства – черная река в царстве мертвых, где с будущей женой и охранником ее отца они оказались втроем после укусов гадюк. Почти полвека прошло, и он с каждым годом все меньше верил в реальность того дня. Хотя вон на стене висит свадебная фотография. Андрей стоит с Ириной, Михайлом Сергеевичем и Раисой Максимовной. Он и Ирина, веселые и счастливые, а вот родители остались навсегда с натянутыми, даже вымученными улыбками. Хотя есть на фотографии еще один весельчак. Из-за спины Андрея торчит веселая физиономия его свидетеля на свадьбе Ромки Абрамовича. Он подружился с ним еще в ставропольском детдоме и пригласил на свадьбу вместе с другими бывшими сиротами, кого удалось найти. Других родственников, кого он мог знать, у него не нашлось.

– Давно не виделись, – вновь сказал сам себе Андрей и надумал передать привет Роману от патриарха Бориса. Знал, что они познакомились несколько лет назад, когда патриарх прилетел в Анадырь отслужить литургию и освятить кафедральный собор Святой Живоначальной Троицы. С той поры патриарх никогда не передавал привет губернатору Чукотки через Андрея. Не сделал этого и сегодня. Но от скуки уже хотелось выть. Андрей кликнул в скайпе список контактов. Абрамович был под номером один. Его аватарка с белым медведем, как на гербе Чукотки, была помечена зеленым пятнышком. Значит, Рома в Сети. Андрей навел на медведя курсор и щелкнул мышью. Последовали гудки вызова – один, второй… десятый, двадцатый. Андрей дал отбой – Роман был занят, несмотря на то что в Анадыре было всего шесть утра. Сеанс связи пришлось отложить.

Он с трудом оторвался от стула и пошел в кухню. Не оставалось ничего другого, как согреть чай и открыть коробку с конфетами «Птичье молоко». Он перешел на них с чистого шоколада, когда начал прибавлять в весе по полкило в день. Он уже открыл коробку с конфетами, когда характерное бульканье скайпа заставило его вернуться в спальню, где стоял компьютер.

– Ромочка проснулся, – обрадовал он сам себя, но вызов шел не от него. На аватарке красовалось личико его жены – Ирины Михайловны. Уже тридцать пять лет жена жила в США. Они расстались физически, но развода не оформляли, даже пару раз в году говорили друг с другом по телефону. Он вовсе не чувствовал себя брошенным мужем. Они даже виделись иногда. Несколько раз за последние двадцать лет жена устраивала ему гастроли в Америке.

Он навел курсор на аватарку и включил связь.

– Здравствуй, Андрюша, – первой заговорила жена. Как две капли воды она походила на свою мать. Тот же овал лица, те же лукавые глаза. Только прическа другая – с короткой стрижкой. За ее спиной, на экране компьютера, колыхались на ветру пальмовые ветви. Такая же ветка, но торчащая из пасти осла, красовалась на белой футболке Ирины. Под ослом буквами всех цветов радуги горела надпись: CANNES-2019. Выглядела Ира молодо, на лице красивый загар. Для своих шестидесяти трех лет – просто превосходно.

Андрей расплылся в довольной улыбке:

– Привет, Ирочка, ты чего так рано? – вместо приветствия спросил он, хотя в Лос-Анджелесе, где давно жила Ирина Разина, было одиннадцать утра. Он вновь устроился на стуле за письменным столом, открыл таки коробку с конфетами. – Ты ослов полюбила? Похож на Трампа, – засмеялся Андрей, но Ирина, зная его как облупленного, ждала, пока он выговорится, и молчала. – Много трупов на улицах? Ты сама-то не болеешь? А то у нас такие ужасы показывают про Нью-Йорк! Будто покойников хоронить уже негде, братских могил не хватает.

– В Лос-Анджелесе спокойно. Машин меньше стало. Ты давно разговаривал с отцом? – Она резко поменяла тему гриппозных носов, соплей и трупов.

– Давно. Зачем уважаемого человека нервировать? Но он держится молодцом, Путина иногда поругивает. Ты чего меня вдруг вспомнила? – Андрей принялся жевать конфету, настроение заметно улучшилось. – Хочешь на гастроли пригласить? Я готов! – засмеялся он, но Ирина оставалась серьезной.

– Помнишь, четыре года назад, перед президентскими выборами, готовились твои гастроли по США для русских? – начала Ирина. – Протопить за Трампа.

– Конечно, помню, память у меня хорошая. Предлагали 20 тысяч за концерт. Чикаго, Нью-Йорк, Майами, Лос-Анджелес, Бостон. – Разин закладывал пальцы. – Сто косарей. Как нищему – я здесь на двух корпоративах столько получаю. За фанеру. И все равно в последний момент кинули! А я концерты в Сибири и Сочи отменил, новые носки купил, шнурки погладил, ботинки лакированные, фанеру по-новому записал, – начал он придуриваться и звонко, по-настоящему рассмеялся. – Ну ладно, не обижайся. Опять выборы на носу? – Андрей