– Наш волшебник говорит, что надо искать темноту, – настойчиво повторил Асей.

Аллан-Мелик бросил на Юи горделивый взгляд, высунувшись из кармана.

– Волшебник – это я, – представился он с достоинством.

– А он, случайно, не шутник, тот, что сидит в кармане? – задал вопрос Юи.

– Меня зовут Аллан-Мелик, а не «тот, что сидит в кармане», – сказал маленький волшебник обиженным голосом. – И я вовсе не строил никаких шуток.

– Нет, – подтвердила Маруся. – Когда без пяти, он бывает очень серьёзен.

– Где же может ещё быть темнота? – размышлял Юи. – Конечно, в густых травах темно, но не так уж, не так уж. В сундуке, что ли? Под какой-нибудь крышкой?

– В каком таком сундуке! – проворчала Маруся.

– Вспомнил! – вдруг закричал Юи. – Раковина! Конечно!

Вот что он имел в виду. В самой гуще колосистых трав с незапамятных времён лежит огромная окаменевшая раковина. Она заросла травами, и пробраться к ней трудно. Да и незачем. Кому нужна огромная раковина, давным-давно превратившаяся в глупый немой камень, про который все забыли, совсем забыли и не вспоминают никогда? Ему про эту раковину рассказывал дедушка, а тому – его дедушка. Что, мол, в самой гуще, в самой перепутанице колосистых трав издавна лежит огромная окаменевшая раковина. А кто её положил и зачем она там лежит, даже дедушкин дедушка не помнил.

– Пошли! – позвал их Юи. – За мной!

Они поспешили за Юи, продираясь сквозь сохнущие стебли трав, а зёрна из пересохших колосьев время от времени падали и больно ударяли их по головам.

– Правее, – командовал Асей. – Чуть левее. Вон туда, где узенький прогальчик. Должно быть, здесь!

Вот она! В самой гуще, на самой границе, в самом дальнем углу Края Колосистых Трав!

Огромная, чёрная окаменевшая раковина древних-древних времён.

Юи попытался открыть каменные створки. У него ничего не получилось.

– Аллан-Мелик, ты ничего не сможешь предпринять? – спросила Маруся.

– Я-то всё могу, но сейчас ещё вовсе не без пяти, – сказал Аллан-Мелик.

Не дожидаться же!

– Давайте все разом! – сказал Асей. – Попробуем вместе.

Юи, и Варя, и Маруся, и сам Асей уцепились за верхнюю створку каменной раковины и потянули вверх, вверх!

– Поддаётся, поддаётся, – приговаривал Юи.

Открылась! Что же там было внутри?

Все так и опешили. В глубине каменной раковины лежали очень странные предметы. Завязанные в узелок камни в какой-то тряпице, а может, в носовом платке, небольшой кусок какой-то материи, пачка чаю, недовязанная рукавичка на четырёх спицах, на каких обычно вяжет варежки и носки бабушка Оля.

– М-да, светит месяц, светит ясный, – пробормотала Маруся. – А где же слова?

– Вот так находка! – растерянно сказал Юи.

– Подождите, – заметил Асей. – Все это должно что-нибудь значить. Это, видимо, и есть слова. Надо только догадаться, какой в этом во всём смысл.

– Зачем камни завязаны? – спросила Варя.

– Они завязаны в узел, – пробормотал Аллан-Мелик.

– Конечно! – воскликнул Асей. – Первое слово – узел!

– А зачем пачка с чаем? – недоумевал Юи.

– А я знаю, какая это материя, – сказала Варя. – У мамы есть платье из такой материи. Это креп.

– Молодец, Варварушка! И чай тоже становится на место!

– Как? – удивлённо спросил Юи.

– А так! Всё правильно! – возбуждённо говорил Асей. – Первые слова: «Узел креп‑чай‑ший».

– Очень похоже на правду. Но что же дальше? – сказал Юи.

– Дальше, дальше, дальше! – подпрыгивал в кармане Аллан-Мелик.

– Недовязанная рукавичка… Одна, хотя должно быть две… Значит… Надо вязать ещё и вторую… – бормотал Асей. – Одна… Вторая… Раз – два… Конечно! Конечно!

– Что? Что? – загалдели все наперебой.

– Знаю! Вот они слова: «Узел крепчайший, развяжись!»

– Верно! – воскликнул Аллан-Мелик. – Точно!

– Откуда ты знаешь? – с недоверием спросила Маруся.

– Без пяти, – возвестил Аллан-Мелик. – И я вам сейчас это докажу маленьким чудом. Мы все, кроме Юи, которому нельзя по законам страны Тут покидать свой край, сейчас окажемся там, где лежит завязанная Река. Хоп! – крикнул Аллан-Мелик, и все действительно оказались там, где лежала несчастная ленточка Реки.

– Варя, – сказала Маруся, – Варенька, скорей говори!

Варя осторожно подошла к Реке.

– Узел крепчайший, развяжись! – произнесла она, страшно волнуясь. – Узел крепчайший, развяжись, – сказала она ещё раз, а в третий раз почти что прокричала нужные слова.

И… смотрите, смотрите! Река распрямилась на всю длину своего русла, от самого истока, который был где-то там, там, далеко и был им невидим. Вода в Реке шевельнулась и тихонечко тронулась в путь. И у них на глазах Река стала наполняться водой. И вот уже плещет волна, и пролетела над волной первая стрекозка, и вот уже зашептали прибрежные травы… А что это примешивается к шёпоту? Что это за звуки? Бульканье? Плеск?

Варя прислушалась. Это пела сама Река. Она текла, радовалась и пела:

– Вот и всё, – сказал Асей, когда они спустились по треугольной лестнице. – Ты уже дома, Варварушка. Эй, Зелёный Клим! – крикнул Асей. – Ты меня слышишь?

– Слышу, – отозвался знакомый, чуть глуховатый, ласковый голос. – Отлично слышу. Пусть Варенька поспешит домой. С минуты на минуту появится мама.

– Варя идёт, идёт, – сказала Маруся.

– Вот и всё, – сказал Асей ещё раз.

– Всё, – подтвердил Аллан-Мелик из кармана.

– Мы прощаемся с тобой, Варварушка, – сказал Асей. – Теперь у тебя всё будет хорошо. Ты сделала доброе дело. И теперь ты совсем, совсем здорова.