Удивительно, сколько крови может вылиться из обычного разбитого носа! А паники-то, паники!.. Нескольких зрителей как ветром сдуло — видно, побежали за помощью. Другие рванулись в павильон — разнять дерущихся, что явно было лишним: Фолк не шевелился, видимо, удар вышиб из него дух, а Бенсон и вовсе не мог драться, только раскачивался из стороны в сторону, трагическим голосом жаловался, что не может дышать, и требовал одновременно врача и адвоката.

Откуда-то, как стервятник, чующий поживу, вынырнул Уисли; он мешался у всех под ногами, делал пометки в блокноте и щелкал миниатюрным фотоаппаратом. Появились шериф и миссис Фенниман, они попытались одновременно оказать Бенсону первую помощь — причем каждый по-своему. Когда они сами чуть не подрались, споря, что именно — холод или тепло — надо прикладывать к разбитому носу, вмешалась я и приказала им отвести страдальца в палатку первой помощи, к моему отцу, а следом выслала Роба — попытаться утихомирить Бенсона.

Фолк наконец поднялся, перевел дыхание и тяжелым взглядом проводил «потерпевшего». Потом вышел из павильона через задний ход и быстро зашагал прочь от ярмарки.

— Пойти за ним? — спросил Майкл.

Я покачала головой:

— Ему надо проветриться. Пусть побудет один. Только вот не знаю, что теперь делать с его павильоном.

— Я могу посидеть тут, пока он или Тед не вернутся, — предложил Майкл. — Я ведь помогал тебе иногда, а у него тут все цены проставлены.

— Это было бы прекрасно, — с чувством произнесла я.

— А что с собачкой? — спросила тучная женщина.

Теперь, когда все интересное кончилось, большинство зевак разошлись, но она по-прежнему стояла возле павильона и наблюдала за Спайком, который шатался вдоль окаймляющей павильон ограды и с комичной серьезностью рычал на нее. Я вздохнула. Я ведь совсем забыла, что, отослав Роба вслед за Бенсоном, я обрекла себя на заботы о Спайке.

— Вы собирались отвести его к ветеринару, — напомнила женщина.

— Я сделаю даже лучше, — сказала я, дергая Спайка за поводок. — Я отведу его к доктору.

— Уверен, твой папа будет в восторге, — заметил Майкл, становясь в хозяйскую позу в глубине павильона.

Перед тем как двинуться в путь, я немного помогла Майклу освоиться — если честно, мне совсем не хотелось появляться у отца, прежде чем тот разберется с Бенсоном. Я пересекла городскую площадь и подошла к отцовскому павильону — большой палатке с вывеской над входом:

ТЕРАПЕВТ И ХИРУРГ

С тех пор как я заходила сюда утром, по дороге на ярмарку, картина несколько изменилась. Папа рекрутировал двух потрепанных актеров, чтобы те валялись снаружи перед павильоном и изображали раненых, создавая атмосферу реальности. У пациента, лежащего слева, оба глаза закрывала окровавленная повязка. У того, что лежал справа, казалось, была ампутирована нога. Кто-то из зрителей, правда, заметил, что из «культи» торчат пучки соломы, а «отрезанная» часть ноги уходит в дыру в земле.

— Очень впечатляюще, — сказала я, подходя к палатке.

— Если эта дрянь попытается снова написать мне на ногу, предупредила жертва ампутации, — я тресну его вот этим! — Актер помахал исторически достоверным грубым деревянным костылем.

— О Господи, — сказал второй раненый, приподнимая край повязки, чтобы взглянуть в мою сторону. — Надеюсь, теперь он на поводке?

Значит, они уже встречались со Спайком.

— Не беспокойтесь, — сказала я, подтягивая пса ближе к себе.

— Мэг! — окликнул отец, выглядывая из палатки. — Что там у тебя? Еще один разбитый нос?

Я вздохнула. За несколько часов, прошедших с начала ярмарки, папочка успел придать своему новехонькому колониальному костюму привычный потрепанный вид, которым отличалась вся отцовская одежда. И хотя в последнее время он тщательно отращивал волосы, чтобы, согласно историческому периоду, зачесать их в хвост, волос этих было так мало, что почти все они скрылись под черной бархатной лентой. Издалека казалось, что папа приклеил бантик прямо на лысину. Ну да ладно.

— Ты не можешь взглянуть на Спайка? — спросила я. — Я не знаю, ударил его Бенсон или только попытался.

— Конечно! — Отец перехватил поводок и повел пса в палатку. Я двинулась следом, игнорируя восхищенные комплименты Бенсону, раздавшиеся из уст лежачих пациентов.

Оказавшись внутри, я огляделась. И здесь усовершенствования. Я уже видела ветхий операционный стол, столики поменьше, заставленные псевдостаринными бутылками, пузырьками и фляжками, и впечатляющий ассортимент леденящих душу металлических инструментов. А вот скелета, свисающего с потолка, раньше не было. А еще отец принес несколько банок с пиявками. Кстати, это единственный павильон, по поводу которого мне ничего не наябедничала «Полиция времени». Интересно, они были потрясены его аутентичностью или просто побоялись входить внутрь?

— Здорово, правда? — воскликнул отец, видя, как я озираюсь кругом.

— Прекрасно, — согласилась я, рассматривая песок, которым был посыпан пол вокруг операционного стола. — Пожалуйста, скажи мне, что пятна крови — не настоящие.

— Настоящие, конечно, — радостно сказал отец. — Свежайшая курица.

— Можно было догадаться, — проворчала я, оттаскивая Спайка от пропитанного кровью песка, который он активно норовил попробовать.

— Давай положим пациента сюда, на операционный стол, — скомандовал отец, откладывая в сторону несколько блестящих скальпелей, чтобы освободить место.

— Положим? — переспросила я. — Ты имеешь в виду, что поможешь мне поднять собаку?

— Знаешь, наверное, будет лучше, если ты сделаешь это сама. Я не хочу его напугать.

— Просто не хочешь, чтобы он тебя цапнул.

Однажды я спасла Спайку жизнь, после чего он проникся ко мне необъяснимой и неразделенной любовью, то есть мои шансы быть укушенной были ниже, чем у большинства людей. Правда, если я буду держать пса на столе во время осмотра, шансы тут же сравняются.

К счастью, Спайк был слишком занят, чтобы кусаться — он плевался окровавленным песком, — но держать его все равно было нелегко.

— Если он не перестанет рычать, я не смогу прослушать сердце. Уговори его.

— Это невозможно, — пропыхтела я. — Тем более что я беспокоюсь за его ребра, а вовсе не за маленькое злое сердечко.

— С ребрами вроде бы порядок, — сказал отец. — Не думаю, что он пострадал, разве что страшно разозлился.

Состояние обычное для Спайка. Если он когда-нибудь начнет вести себя как ангел, я попрошу отца срочно созвать консилиум.

Помяв и пощупав пса еще немного, отец выдал ему «белый билет», и я отвела Спайка к себе, где, к моему удивлению, уже ошивался Роб, готовый забрать собаку.

— Что за жуткий день! — простонал брат. — И конца ему нет! Давай, я отведу Спайка домой к миссис Уотерстон, чтобы покормить.