Карл направился на север с плохо обученной и не заинтересованной в победе армией. Один из новобранцев так скверно стрелял, что умудрился попасть мушкетной пулей в шатер самого короля! История не рассказывает о его дальнейшей судьбе. Итак, Карлу пришлось заключить с шотландцами мир. Это привело к первому сближению шотландского и английского народов. Пакт получил название Священной Лиги и Ковенанта.

Карл оказался в ловушке между английскими пуританами и шотландскими ковенантерами. Для шотландцев Лига и Ковенант означали одно и то же; но для англичан между ними существовала очевидная разница. Карл оскорбил конституционное чувство англичан и возмутил здравый смысл шотландцев. Англичане боролись за политические принципы, а шотландцы — за религиозные убеждения. Англичане хотели получить военную помощь, а шотландцы мечтали о пресвитерианском царстве Христа. Англия погружалась в пучину гражданской войны, а Шотландия — в религиозную войну, а между этими двумя странами оказался заносчивый самодержец, который метался по английским графствам в сопровождении длинноволосых «кавалеров». Война продолжалась семь лет. Железнобокие солдаты Кромвеля распевали псалмы, проходя по Англии, а в Шотландии великий Монтроз выиграл шесть битв, возглавив мародеров Макдональдов, Камеронов и бездомных Макгрегоров. Однако его силы были разгромлены при Филипоу, неподалеку от Селкерка: четырехтысячная английская кавалерия наголову разбила его армию, обагрила мечи кровью женщин и детей, следовавших за шотландским лагерем, перерезав всех без милосердия.

Карл проиграл и пуританам, и ковенантерам. Ковенантеры передали его пуританам, а те отправили монарха в вечность. Но отвага, с которой он смотрел в лицо смерти тем снежным январским утром в Уайтхолле, в день казни, была не меньшей, чем храбрость любого из ковенантеров, павшего на вересковом поле Гэллоуэя. В конце пути Карл вспомнил о высоком имени Стюартов, и когда палач с криком: «Смотрите на голову предателя!» высоко поднял над плахой отрубленную голову, знакомую нам по полотну Ван-Дейка, по толпе прокатился приглушенный ропот; возможно, среди зрителей присутствовали старики, за 62 года до того видевшие, как бабушка казненного короля встретила смерть в Фодерингэе.

Но шотландский крестовый поход за Кальвина не начался. Карл II цинично подписывал все, что ему подавали, а впоследствии отрекался от обещанного. Дикая радость, с которой шотландцы приняли одного из «старых Стюартов», вскоре сменилась смятением, когда стало ясно, что Карл II с той же решимостью, что и его отец, намерен утверждать господство епископальной церкви. Прежнее пламя ковенантского движения стало разгораться вновь.

Джеймс Шарп, священник из Крэйла и лицемерный интриган, отправился в Лондон пресвитерианином, а вернулся архиепископом Сент-Эндрю! Это одно из главных предательств в истории Шотландской церкви. Девять других пресвитерианцев также приняли митры. С жестокостью новообращенных они обратились против прежних товарищей. Более 270 священников лишились жизни, отказавшись отречься от своих убеждений и принять мзду Иуды. По всей Шотландии прокатилась волна преследований. Но, хотя религиозное рвение народа дошло до белого каления, церкви пустовали. Ковенантеры ударились в бега. На беглых священников устроили настоящую охоту, как охотились на католических священников при Якове VI. Как только становилось известно, что где-то по соседству появился такой священник, люди собирались со всей округи, чтобы встретиться с ним среди гэллоуэйских холмов. Вряд ли в шотландской истории есть нечто более впечатляющее, чем эти собрания в вересковых полях, на которых присутствовали тысячи верующих, готовых принимать причастие под открытым небом, в то время как вооруженные преследователи сидели в засаде, ожидая команды Тернера по прозвищу Ловец Овец и его приближенных.

Тяжелая ситуация тянулась годами, пока весь юго-запад не оказался на грани безумия. Первым признаком приближающегося восстания явилось ночное убийство Шарпа, ренегата, ставшего архиепископом Сент-Эндрю. Когда его экипаж пересекал болота Файфшира, внезапно на пути показалась группа всадников, которые окружили карету архиепископа.

— Схватить Иуду! — воскликнул один из них.

Нападавшие перерезали постромки лошадей, слуг связали, а потом занялись архиепископом. Вместе со стариком в экипаже находилась его дочь Изобель. Карету обстреляли. Шарп был ранен. Всадники уже собрались уезжать, как вдруг услышали возглас потрясенной и перепуганной насмерть девушки: «Он жив!»

Убийцы с кинжалами проникли в карету. Они добили Шарпа, который пытался выбраться наружу. Они буквально зарубили его, нанося множество ран. Обшарив карманы убитого, они нашли маленькую шкатулку. Когда сняли крышку, оттуда вылетела пчела.

— Дьявол! — закричали испуганные убийцы. — Он связан с дьяволом!

Так исчез со сцены человек, продавший свою совесть, если ему, конечно, было что продавать, и так началось царство террора, известное как «убийственные времена». В Гэллоуэй были введены драгуны Грэма Клеверхауса, они повсюду разыскивали ковенантеров, охотились на них, как на диких зверей. При Драмклоге ковенантеров рассеяли, при Босуэлл-Бридж буквально смяли. Применялись чудовищные пытки, чтобы заставить мужчин и женщин прокричать «Боже, храни короля». В ход шли и тиски для больших пальцев, и «испанский сапожок». Использовали и деревянный обруч с железной оковкой; его надевали на ногу жертвы, а потом вбивали клинья между плотью и древесиной, пока конечность не превращалась в бесформенное, окровавленное месиво.

Среди скал и вересковых пустошей Мюиркирка в графстве Эйр была небольшая ферма, на которой проживал некий Джон Браун. Он был видным участником движения ковенантеров и понимал, что рано или поздно доберутся и до него. Каждый день он жил в состоянии готовности к смерти. И однажды смерть пришла к нему в обличье трех конных отрядов Клеверхауса. Браун резал на брикеты торф по соседству со своей фермой. Его жена вышла взглянуть, что происходит, на руках она держала малыша, а другой ребенок цеплялся за ее юбку.

— Начинай молиться, потому что пришел твой смертный час, — заявил Клеверхаус.

Фермер помолился.

— Пожелай доброй ночи жене и детям, — приказал Клеверхаус.

Браун поцеловал жену и детей и обернулся к своим убийцам.

— У меня больше нет иных дел, я готов умереть, — сказал он.

И его расстреляли.

— Что ты теперь думаешь о своем муженьке? — спросил Клеверхаус у несчастной женщины.

— Я всегда им восхищалась! — воскликнула она пылко. — И теперь восхищаюсь больше, чем когда бы то ни было!

Вот истинный дух ковенантеров.

Клеверхаус и его люди уехали по дороге между холмами, оставив женщину и ее перепуганных, плачущих детей возле тела, которое вдова накрыла пледом.

В 1864 году Маргарет Лахлисон, 60 лет от роду, Маргарет Уилсон, девица 18 лет, ее сестра Агнес, 13 лет, а также служанка по имени Маргарет Максвелл были обвинены в измене за то, что посещали религиозные собрания в Гэллоуэе. Старшую из женщин и двух сестер приговорили к утоплению, а служанку должны были прогнать плетями по улицам Вигтауна. Гилберту Уилсону, отцу девушек, удалось спасти Агнес, выплатив штраф в размере 100 фунтов, но приговоры в отношении Маргарет Уилсон и Маргарет Лахлисон были приведены в исполнение.