– Это старый дом, с историей. Наверняка много происходило… разного. Тебе не интересно, кто здесь жил, кто были эти люди?

– Лора, ты не перестаешь меня удивлять. Мы с тобой знаем, кто. Мои предки. Да, дом с историей, и это история моей семьи!

Я поняла, что мои слова звучат нелепо, выразить свою мысль не получалось, но я не собиралась отступать.

– Это ясно. В доме жили твои предки, но кто? Мужчины? Женщины? Как их звали? Чем они занимались, как умерли?

Юра приподнялся на локте. Он смотрел на меня, и в выражении его глаз читались одновременно раздражение и удивление.

– Ты забыла, что существует генеалогическое древо моей семьи? С именами, датами рождения и смерти. Там есть все, что нужно знать. Прости, Лора, но ты городишь чушь. Насмотрелась обожаемых ужастиков? Это ведь в них люди переезжают в дома на отшибе, в глуши, и их начинают одолевать призраки прежних хозяев. Но мы переехали не абы в какой дом! Живем в центре города, история дома хорошо известна, не надо приплетать сюда свои фантазии, тревожиться самой и заставлять волноваться меня и Ксюшу. Договорились?

Муж говорил со мною снисходительно, даже немного высокомерно, как с неразумной или малолетней, и его тон сильно задел меня, ранил. Юра ведь понял, что я имела в виду, но продолжал делать из меня идиотку.

С другой стороны, что он должен был понять? Я не рассказала ему, что меня беспокоит, не поведала про старуху и девочку, про звуки клавиш и стук.

И все же он мог проявить больше уважения ко мне, к тому, что меня тревожит. Он давно знает меня, должен понимать, что я никогда не была взбалмошной, без царя в голове. Видя отношение мужа, я подумала, что если и захотела бы во всем признаться, то теперь точно не стала бы.

Больше ничего ему не сказав, я отвернулась к стене и вскоре заснула.

Глава восьмая

В пятницу в школе у Ксюши был праздник – выпускной для первоклашек, мы с Юрой собирались пойти. Учебный год для малышей завершился чуть раньше, чем для всех остальных, дети уходили на каникулы, прощаясь со школой больше чем на три месяца.

Наша девочка была отличницей, ей должны были вручить грамоту, а еще Ксюша играла в спектакле вместе с другими детьми, так что у нее было много причин ждать этого дня.

Правда, ночка накануне у нас выдалась та еще. Благодаря мне.

После случившегося в подвале все немного устаканилось: потусторонние гости не беспокоили меня, хотя оставаться в доме одной было страшновато. Я вечно прислушивалась, присматривалась…

Ладно, если совсем честно, старалась не слышать и не видеть: включала телевизор погромче, не подходила к дверям в подвал и в гостиную. Трусливая позиция, однако она давала плоды. Меня не тревожили – потому ли, что я всеми силами старалась игнорировать? Или потому, что все прекратилось?

Однако в ночь с четверга на пятницу я поняла, что дарованный мне покой был всего лишь временной передышкой.

В четверг Юра пришел с работы рано. Днем у него разболелся зуб, который давно уже его беспокоил, причем боль была нестерпима, так что поход к стоматологу сделался неизбежным. Я знала, что уже месяца три зуб у него периодически болел, Юра глотал таблетки, отгоняя боль, но ко врачу идти отказывался, невзирая на уговоры. Дело в том, что мой умный, уравновешенный муж до дрожи боится стоматологов, даже отлично зная, что лечить зубы уже давно не больно.

Словом, сколько ни бегал Юра от дантистов, но пришлось идти сдаваться. Зуб, как оказалось, было не спасти. С удалением возникли сложности, по словам Юры, всю десну разворотили. В итоге, избавившись от зуба, Юра пришел домой, напился лекарств и заснул рано, еще до того, как я уложила в кровать Ксюшу, взбудораженную предстоящим праздником.

Все случилось около часу ночи.

Я заснула, хотя в последнее время у меня были проблемы со сном. В первые месяцы беременности спать хотелось постоянно, встать по звонку будильника было настоящей проблемой, на работе клонило в сон. Когда я носила Ксюшу, было то же самое. Наверное, так реагирует мой организм на беременность. Кого-то токсикоз мучает, у кого-то странные вкусовые пристрастия, а у меня – сонливость.

Примерно месяца с четвертого на смену сонливости пришли сложности с засыпанием. Я не могла найти удобную позу, ворочалась, просыпалась среди ночи и не спала.

В ту ночь мне удалось заснуть довольно быстро, но через час с небольшим я проснулась – не сама по себе, не из-за ощущения переполненного мочевого пузыря (тоже частой проблемы беременных). Меня разбудили.

Кто-то ходил по коридору. Бродил туда-сюда, шаги были тихими, но отчетливыми. Муж похрапывал рядом. Может, Ксюша? Верилось с трудом. Дочка обычно всю ночь спит, не просыпаясь, а если и встала бы, чтобы сходить в туалет, то сразу вернулась бы в постель, с чего ей ходить по темному коридору?

Я лежала, вслушиваясь в эти звуки, и словно бы ясно видела того, кто вышагивает в ночи. Судя по всему, это была женщина, потому что я слышала шелест платья и стук каблуков, и женщина молодая. Походка была не старческая: легкая, но твердая, энергичная.

Шаги замерли перед дверью нашей спальни, и я почувствовала, как вспотели ладони, а сердце забилось так громко, что стук могла, наверное, услышать и незнакомка за дверью.

«Сейчас она откроет дверь, войдет, я увижу ее, и мое сердце лопнет от ужаса!»

Но никто не вошел, и мое дыхание постепенно выровнялось. Некоторое время в коридоре было тихо, а потом раздался совершенно невероятный звук. То, чего я не могла слышать, однако слышала.

Ночной гость подошел к двери, что вела на старую лестницу для слуг. В ходе ремонта Юра решил оставить лестницу как есть, замуровав дверь на втором этаже так же, как был замурован выход на первом.

Дверь заперли, сверху приделали гипсокартон, оштукатурили, покрасили, как и все стены в коридоре, и теперь не понять было, что это не просто стена, что за слоем гипса и краски скрывается выход на лестницу.

Но сейчас я, пялясь в темноту, отчетливо слышала, как дверь открывается! Щелкнул замок, повернулась ручка, заскрипело-застонало, а после раздались негромкие голоса (точнее, два голоса, детский и женский) и шаги. Кто медленно и аккуратно стал спускаться по лестнице.

«Невозможно», – подумала я.

Этого не может происходить в действительности, но происходило же, как и многое другое в этом