— Меня, всеблагой отец, — понимая, что сейчас решается моя судьба, я решил не выпендриваться и низко поклонился. Ничего. Перетерпим. Хорошо хоть, что на колени бухаться не заставляют.

— Так это ты, значит, Лишним клясться удумал? — постаравшись придать голосу суровости, вопросил Мефодий. — Чем же тебе Трое не угодили, коль ты проклятому поклоняться начал?

Пара стражников, подобравшись, начали обходить меня с обеих сторон. Всё. Теперь уже не убежишь. Да и куда бежать? Со стигмой на шее?

— Не было такого, — облизав пересохшие губы, ответил я, решив послушаться совета Гонды.

— Как же не было?! — возмущённо вскинулся Силантий. — Я же сам слышал! И не я один! Он прилюдно им клялся! На погостье!

Послушник укоризненно покачал головой. На моё плечо опустилась рука десятника, крепко его сжав. И когда подойти успел? Вроде, только что, рядом со святошей стоял? Сзади послышалось дыхание, успевших зайти за спину, воинов. Да и остальные как–то незаметно приблизились. Всё же неплохо их Невронд обучил. Без всякой команды, с его стороны, поняли, к чему дело клонится. Теперь любую мою попытку взбрыкнуть, в две секунды пресекут.

— Было дело. Я тоже слышал, всеблагой отец, — выступил вперёд, между тем, Гонда. — Только он сказал «богами клянусь», — юноша хитро прищурившись, посмотрел на Силантия. — Ты, наверное, ослышался. Шум на погостье изрядный стоял.

— Как ослышался?! — как–то, даже обиженно вскинулся Силантий. — Ты что же брешешь то?! Ты же недалече стоял с подорожниками своими! Я видел! А вы что молчите?! — повернулся он в сторону Лузги с Марком, вставших чуть в стороне от меня. — Вы же тоже слышали речи его богомерзкие!

— Если бы я такое услышал, то сначала бы морду ему набил, а потом сразу к отцу–послушнику поволок, — процедил Марк, отвернувшись от Силантия. — Не знаю, от чего ты решил поклёп на своего земляка возводить, но я тебе в том не потатчик!

— Однако! — Невронд, убрав руку с моего плеча, озадаченно пригладил усы. — И кто же из вас врёт то?

— Да они все врут! — начал горячится Силантий. — Отступника покрывают! Я правду баю! Клялся Вельд Лишним! Шибко клялся! Хоть у кого в деревне спросите!

«Ага, сейчас»! — злорадно подумал я. — «Вот прямо сейчас развернёмся и попрёмся назад, твои слова проверять»!

— А ты что скажешь? — перевёл взгляд послушник на Лузгу.

— Не клялся он Лишним, всеблагой отец, — нехотя ответил тот, переминаясь с ноги на ногу. — Не слышал я такого. Да и сельчане за такие слова, его ещё на погостье вязать начали бы. Однако же вот он. Тут стоит!

— Выходит ты поклёп удумал сотворить? — Мефодий, сурово уставившись на моего незадачливого «земляка», визгливо повысил голос. — Мне, служителю Троих, соврать решился?! — в голосе отца–послушника прорезались обличительные нотки. — Совсем вы в своей деревне распоясались! Храм не чтите, Троих не боитесь! Куда только отец Игнатий смотрит! Скоро и впрямь Лишнего славить станете!

— Так я… — дернулся было что–то сказать Силантий, но получив сильный удар по лицу от одного из воинов, кубарем покатился по земле, забрызгивая траву каплями крови.

— И то, — одобрил действия своего подчинённого Невронд, отходя от меня. — Неча свой поганый рот открывать, когда всеблагой отец говорит! Поучить бы тебя хорошенько вежеству, — десятник задумчиво посмотрел на сжавшегося Силантия. — Да ехать уже пора. Припозднились мы сегодня. Ну, ничего. В деревне чай потолкуем! — Невронд отвернулся, от окончательно сникшего, моего односельчанина и перевёл тяжёлый взгляд на меня. — И с тобой тоже потолкуем, недошлёпок. Дюже ты интересный.

Следующие несколько километров дороги мы прошли с Гондой вдвоём. Марк и Лузга, словно обидевшись, молча, ушли чуть вперёд, почти догнав последнюю телегу обоза.

Видимо уже жалеют, что за меня впряглись. Последствий опасаются. Вряд ли эта история с доносом Силантия так просто закончится. Послушник что? Так мальчишка, которому дали немного власти. Умней он от этого не станет. А вот в городе всё по–другому может обернуться. Да и Невронд, похоже, не совсем нам поверил. Вот и мандражируют теперь эти двое. Да себя за то, что не в своё дело влезли, клянут.

Силантий же, донельзя обиженный на всю нашу братию, наоборот, слегка приотстал, угрюмо ни на кого не глядя. Мы с Гонтой, таким образом, расположились посередине.

— Спасибо, — решил поблагодарить я своего спутника. — Похоже, ты меня здорово выручил. Даже не знаю, как и отблагодарить!

— Трое пожелают, и отблагодаришь когда–нибудь, — Гонда был задумчив и сосредоточен. — Странный ты какой–то Вельд, — юноша покосился на меня и продолжил. — О том, что пустошь тебя памяти лишила — про то я помню. Да только мнится мне, что она ещё что–то с тобой могла сотворить. Понимаешь, — Гонда наморщил лоб, пытаясь подобрать нужные слова. — Не знаю, как и объяснить… Непохожий ты какой–то. Незнамый. Вроде и одет как мы и говор у тебя правильный, не чета городскому, а всё же не то что–то. Ты всё как–то не так делаешь. Ходишь, ешь, отцу–послушнику, вон, поклоны бьёшь. Вроде и правильно всё, но ежели приглядеться, то у тебя всё немного по–иному выходит. Слова опять же чудные, постоянно изрекаешь. Вот как сейчас: «спасибо», — Гонда пожевал губами, словно пробуя слово на вкус. — По всему видать — заморское слово, чудное! Откуда бы тебе такое знать?

— Сам удивляюсь, — развёл руками я, мысленно чертыхнувшись. Похоже, с безболезненным вживанием в местный социум, могут возникнуть проблемы. Сегодня Гонда какие–то странности в моём поведении заметил, завтра ещё кто–нибудь на это внимание обратит. И хорошо, если просто насторожатся. Могут ведь и меры принять. Радикальные. Как Гонда выразился — во избежание. Тут за века хаоса привыкли от всего чужеродного только плохое ожидать. — Слетают иногда с языка слова непонятные. Откуда берутся — сам ума не приложу. Говорю же — это пустошь всё!

Гонда, видимо, что–то решив для себя, резко остановился посреди дороги. Силантий, едва не врезавшись в нас, испуганным зайцем отскочил в сторону, с треском вломившись в придорожные кусты.

— Чего вылупился как нерюх на стадо коровье?! — ощетинился на него Гонда. — Ступай отседа! Неча подле меня уши греть, выродок айхи!

— А сам то, — Силантий аж зубами заскрежетал, от охватившей его ненависти. — С отступником хороводы водишь! Думаешь, что коль сговорились все, так всё по–вашему и будет? Ничё! В деревне послухов много осталось! Ужо посмотрим, как оно в Виличе обернётся!

— Ты беги, давай, обоз догоняй! — по–волчьи оскалился Гонда, сделав шаг в сторону Силантия. — Пока по шее не накостыляли! И не потеряйся, смотри! А то Неврондовой плети вечером шибко скучно будет!

Я, стиснув зубы, двинулся вслед за Гондой, с силой сжав кулаки. Накопившиеся с самого утра злость и раздражение, давно просились наружу и Силантий, уже успевший мне изрядно напакостить, подходил для этой цели как нельзя лучше.

— Иди сюда, мопсу! Я тебе, сейчас, бесплатные талоны в бутик для инвалидов подарю!