Советская тайная полиция НКВД – впоследствии переименованная в КГБ – применяла такие методы, как массовые аресты, изобретенные англичанами в Индии, французами в Алжире и русскими в своей собственной империи. В Испании путч Франко в 1936 г. против демократического правительства был начат преимущественно бывшими генералами Africanista (специалистами по Африке. – Пер.), у которых, как отмечено в одном исследовании, был «колониальный» менталитет и которые приступили к «колониальной чистке», а именно узаконили репрессии рабочего класса, представители которого считались «почти не людьми». Эти колониальные связи с авторитарными режимами едва ли могут быть удивительными, если вспомнить, что характер европейского колониального правления учитывал развитие новых форм бюрократического господства над «низшими» расами, которые включали регистрацию всего населения, массовую депортацию и насильственное разделение народов. Все это было характерно для массовых убийств в Европе в XX в.: занесение в картотеку, контроль и массовая резня. Колонии также стали испытательным полигоном для новых форм ведения войны, которые свободно можно было применять против небольших народов, численность которых нельзя было восстановить. «Маленькие» колониальные войны Европы дали толчок к созданию или позволили впервые апробировать концентрационные лагеря, колючую проволоку и пулеметы – все это затем было завезено в Европу для использования в ней самой. Война, носившая характер геноцида, которую прусско-германская армия вела в немецкой колонии – Юго-Западной Африке (современная Намибия), была предвестницей политики истребления, которую проводили нацисты на Восточном фронте поколение спустя. Далеко не совпадение то, что именно в немецкой Юго-Западной Африке один из основателей нацистских псевдонаучных идей о «расовой гигиене» Юджин Фишер проводил свои первые исследовательские эксперименты, предположительно доказывающие «неполноценность» некоторых народов. Позднее Фишер проводил насильственную программу стерилизации в отношении расовых «дегенератов» в нацистской Германии, которая проложила путь и узаконила программы массовых убийств, – Фишер был учителем так называемого «ангела смерти» в Освенциме, Йозефа Менгеле47.

В годы, предшествовавшие 1945 г., и в Великобритании, и в ряде других европейских имперских держав, как демократических, так и недемократических, существовал континуум между империей и «внутренними» разведывательными службами. Однако, как мы увидим позже, в Великобритании во второй половине XX в. случилось именно обратное. За два десятилетия, прошедшие после 1945 г., разведывательные службы Великобритании отправили на работу в империю и страны Содружества целый ряд разведчиков. Новые сотрудники, пришедшие на работу в МИ-5, тогда проводили в среднем от четверти до половины своей карьеры на постах в колониях или странах Содружества. Именно такая катастрофа, как Вторая мировая война, навсегда изменила имперские обязанности британского тайного государства. По иронии судьбы, значимость колониальных обязанностей МИ-5 после 1945 г. вырастет именно тогда, когда власть Великобритании в своей империи начнет подходить к концу48.

«Значит, ты был шпионом?»

«Не совсем… На самом деле я все еще был вором, а не большим патриотом и не великим героем. Они просто придали моим умениям официальный статус».

Майкл Ондатже. Английский пациент1

Ближе к концу Второй мировой войны сэр Дэвид Петри – генеральный директор МИ-5 в военные годы – написал министру иностранных дел сэру Энтони Идену, в общих чертах обрисовав заметные успехи, которых добились во время войны МИ-5 и британская разведка вообще. Как объяснил Петри, успехи британских разведывательных служб в военное время не обязательно раскрывать широкой общественности, и лучше бы им оставаться под покровом секретности в обозримом будущем: «Полную историю, наверное, никогда нельзя будет рассказать, но если бы это и могло случиться, возможно, она смогла бы претендовать на признание правдой, главным образом по причине того, что она кажется более удивительной, чем вымысел». Во многом история об успехах британской разведки в военное время по-прежнему кажется более удивительной, чем вымысел, но, к счастью для нас, теперь ее можно рассказать. Попросту говоря, во время войны британские разведывательные службы добились беспрецедентных успехов: они больше узнали о своих врагах, чем любая держава когда-либо узнавала о другом государстве в истории войн. В конце войны Верховный главнокомандующий союзных войск в Европе генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр лично поблагодарил их за ту роль, которую они сыграли; а она, по его мнению, была «решающей» в приведении этого конфликта к успешному для союзников концу2.

Британские разведывательные службы добились успехов в военное время как в самой Великобритании, так и во всей Британской империи и на оккупированных Британией территориях от пустынь Северной Африки до горных вершин Индии и душных от жары и влажности джунглей Малайи. Вторая мировая война была событием, которое произвело коренную ломку обязанностей британской разведки в отношении империи, причем МИ-5, SIS и GCHQ впервые серьезно участвовали в делах колоний. Однако прежде чем обратиться к подробностям операций британской разведки в военное время, необходимо понять их контекст. Только оценив, как разведслужбы действовали внутри страны из своей штаб-квартиры в Лондоне, можно понять, как они работали в далеких представительствах по всей империи.

Беспрецедентные успехи британской разведки во время Второй мировой войны тем более удивительны, если вспомнить, насколько слабо было коллективное положение МИ-5, SIS и GC&CS в 1939 г. Британское тайное государство начало войну, имея ничтожно малые разведывательные сведения о своих врагах – странах оси. GC&CS не удалось значительно продвинуться в прочтении немецких сообщений, представлявших собой настоящую головоломку. Ситуация была такой же безрадостной и у МИ-5, и у SIS: им настолько не хватало разведданных, что в 1939 г. они едва ли знали название германской военной разведки (абвер) и имя ее руководителя (адмирал Вильгельм Канарис). Официальный историк МИ-5 времен войны Джон «Джек» Карри, который до войны был контрразведчиком и поэтому мог судить, что в Британии знали в то время о нацистской разведке, написал, что МИ-5 вступила в войну в состоянии «неразберихи», которая часто доходила до «хаоса»: «В 1939 г. у нас не было достаточных знаний о немецких организациях, от которых секретная служба (МИ-5) должна была защищать либо в более широком смысле как от «пятой колонны», либо в более узком – в области военного шпионажа и чисто материального вредительства. Фактически у нас не было определенной информации о том, существовала ли какая-то организационная связь между германской секретной службой и сочувствующими нацистам в нашей стране, будь они англичанами или людьми других национальностей3.

Такую же безрадостную картину нарисовал и один из главных штабных разведчиков МИ-5 во время войны Дик Уайт, который в дальнейшем возглавил и МИ-5, и SIS. Позднее он вспоминал, что МИ-5 начала войну «без какой-либо настоящей документации по задаче, с которой мы должны были справиться. У нас было весьма смутное представление о том, как работает система у немцев и каковы ее цели в военное время»4.