Он долго и печально смотрел мне в глаза, а потом вздохнул так, что я едва сдержал смех.

— Вы не верите мне. А я просто чувствую: мешая одним Прозрачным, мы поможем другим. И выйдет куда хуже. Для всех людей, не только для нас.

— Что пиратам до всех людей, Джон? Разве что ты сможешь доказать свои слова… Но пока «Ла Навидад» идет к острову Моаи, чтобы побыстрее попасть домой. Это общее мнение капитана и команды. Единственный человек, который поможет им переместиться в свое время, — Басим. Поэтому даже не намекай, чтобы я его пристукнул. Это подло, в конце концов.

Я оставил штурвал и пошел к трюмному люку — посмотреть, остался ли там хоть кто-нибудь отчерпывать воду. И тогда наш мальчик Джонни выдал мне в спину:

— Убить Басима Смертоносного было бы так же подло, как убить капитана Бриджиса, когда он пьяный спал в своей постели? Да, Клод? Ты, конечно, такими вещами не занимаешься.

Пришлось вернуться к штурвалу. Честно говоря, первой мыслью у меня было как следует врезать мальчишке. Вот только пока я до него дошел, пришла вторая мысль: да он сам мне врежет, у него леопард. А потом, вслед за второй, добежала и третья: если у парня такой предмет, почему он сам не пойдет разобраться с Басимом за свою распрекрасную Британию? Дело непростое, учитывая имеющийся у араба набор предметов, но если уж ты герой — будь героем. Правда, я бы на его месте не сунулся. Басим ждет покушения и приготовился так, что Джону не уцелеть. Но ведь Джон этого не знает… Черт возьми, не так уж просто быть одним из немногих взрослых на корабле, наполненном мальчиками, девочками и великовозрастными дубинами! Уж не говоря о том, что все они вооружены до зубов.

— Что молчишь? — Джон надулся и, видимо, решал: честно ли прибегнуть к помощи леопарда. — Или хочешь сказать, что изменился с тех пор, как прикончил Бриджиса? Я верю, Клод, но ведь и Басим — не Бриджис! Это наш общий враг!

— Ты, Джон, просто еще слишком молод, чтобы…

Погруженный в свои мысли, я хотел сказать: «Чтобы взять и сделать по-своему, чтобы взять ответственность на себя, поступить как должен — и будь что будет!» Но во-первых, вышло бы, что я подталкиваю Джонни к самоубийственной глупости, а во-вторых, может быть, он как раз был слишком взрослым для этого? Кристин, если что задумала, выполняет немедленно, никого не спрашивая. Да, скажем прямо, и я. Так кто здесь взрослее? Я совершенно запутался и понял только одно: я слишком много думаю, да и вообще устал.

— Слишком молод, чтобы понять, что Прозрачные не помощники людям, ты это хотел сказать? — Он, конечно, все понял по-своему. — Клод, я чувствую: мы не должны помогать другой стороне!

— У меня дела в трюме, Джон, — просто ответил я и ушел.

На этот раз парень промолчал. Я спустился и увидел, как боцман и еще пара матросов, все шатающиеся от усталости, отчерпывают воду до приемлемого уровня. Борта «Ла Навидад» подверглись еще одному испытанию, и вода теперь прибывала быстрее. Я взялся помогать. Никто не возражал — хоть капитан и считала меня пассажиром, но от помощи после тяжелого дня никто не откажется.

Когда мы закончили, я отошел к клети с золотом, просто немного посидеть на ящиках с провизией. И там, под вентиляционным люком, в последних лучах солнца, увидел Моник. Честно сказать, за прошедший день я вспомнил о ней лишь однажды — когда увидел, что джонка Басима вот-вот будет захвачена. Вспомнил лишь на миг, подумав, что судьба Моник, по всей видимости, уже решена. Я не желал ей смерти, но пытаться прорваться было совершенно бессмысленно. Поэтому я просто выбросил авантюристку из головы. Если же кто-то вспоминал о ней на борту, то я этого не слышал. И вот — она сидит в трюме, в окровавленном камзоле и матросских штанах. Точнее, в половине штанов. Одну штанину она отрезала и, выставив напоказ белое округлое бедро, любовалась идущей по нему наискосок грубой штопкой.

— Порезалась? — только и спросил я.

— Ага, довольно сильно. В детстве мама пыталась меня научить шить, но я какая-то безрукая, как все говорили. А теперь вот постаралась — довольно ровно получилось, как ты думаешь? — Она подняла лицо, и я понял, что она находится в каком-то полубезумном состоянии. — Ровно?

— Погоди, я принесу морской воды, она у нас тут повсюду. Если промыть соленым — меньше шансов подцепить заразу.

Она терпеливо ждала, пока я не принес ковш, зачерпнув его прямо со дна трюма. Я пожертвовал шейный платок, и мы кое-как промыли уже зашитую рану. Моник то ли от шока не испытывала боли, то ли действительно была готова рехнуться.

— Как ты выбралась? — спросил я, чтобы хоть что-то сказать.

— Когда Басим с половиной команды покидал джонку, я хотела идти с ним. Он меня толкнул обратно. Но я испугалась… И все равно побежала. Кто-то из его приятелей хотел меня остановить, полоснул по ноге. Кажется, я его убила. Не помню. Скакала по этим обломкам к кораблю и думала: куда я бегу, зачем? Кристин ведь убьет меня. И если Басим не помог, то уже никто не поможет. — Она вдруг нежно погладила меня по руке. — Ты ведь не поможешь, да, Клод?

— Маловероятно, — признался я. — Попрошу Кристин, чтобы не трогала тебя. Но не более того.

— Я так и знала. А мне так надо попасть туда, в двадцатый век… У Отто там осталась мама. Я могла бы привести ей внука или внучку.

— Значит, просто забралась на борт? И никто тебя не остановил?

— Не знаю, видел меня кто-то или нет. — Она безразлично пожала плечами. — Шел бой, дым всюду. А я спустилась в трюм. Вот здесь висела наша с Отто занавеска… Я села и решила, что если фрегат пустят на дно, то я не буду выходить из трюма. Лучше починю себе ногу. Ровно получилось, правда?

— Правда.

На самом деле она так и не научилась шить, и свою ногу я бы ей не доверил. Я присел рядом, ненароком прижался — нет ли за поясом пистолета? Но оружия на первый взгляд не было. Правда, я бы побился об заклад, что какой-нибудь стилет или хотя бы острая длинная заколка у нее припрятаны, но обыскивать Моник вроде не было повода. Однако что скажет Кристин, когда узнает, что у нее на борту снова оказалась эта авантюристка?

— Какие страшные земли, Клод, — бормотала она. — Я хочу в Европу. Домой в Старый Свет. Тут страшные люди, они убивают и умирают, и так без конца…

— Ты сама решила отправиться на Карибы, — напомнил я. — Вот уж кто был против, так это мсье Клод Дюпон.

— Там — другое дело! — возразила Моник. — Много грубых и жестоких людей, и все же испанцы, например, люди обходительные. А здесь я даже языков не понимаю! Я не знаю, чего хотят эти люди, как с ними обращаться…

«Да уж, — подумалось мне, — Басима у тебя не получится окрутить, как беднягу Гомеша или того же Бриджиса. Тут тебе не место…»

— Если бы все вернуть… — начала она, но обернулась на какой-то шорох и вдруг закричала так, что я и опомниться не успел, как уже стоял спиной к ней со шпагой в одной руке и пистолетом в другой. — Клод, кто это?!!

— Понять бы…