– Как будто свистнул кто-то, – сказал Гуров.

– Ветер, наверное, – пожал плечами Крячко.

– Непохоже, чтобы ветер, – покачал головой Гуров. – Ну-ка, пойдем быстрее!

Он почти бегом устремился по тропинке и через минуту уже запрыгнул на гребень недостроенной кирпичной стены, торчавшей из-под снега. Перед ним открылась пустая бетонная площадка, находившаяся гораздо ниже уровня земли и оттого невидимая с дороги. Снег на площадке тоже был покрыт следами, а кое-где зияли черные дыры. Из одной дыры поднималась слабая, едва видимая струйка дыма.

– Там кто-то есть, – неожиданно заинтересовавшись, сказал Крячко и спрыгнул вниз.

– Не спеши, – окликнул его Гуров. – А то, чего доброго, ноги еще переломаем. Скорее всего, это местные мальчишки. Развлекаются. Может, они чего-нибудь видели?

Он тоже спустился вниз и вдруг увидел совсем другие следы. Они заворожили его не меньше, чем Робинзона, обнаружившего отпечаток человеческой ступни на пустынном берегу.

В углу площадки снег был истоптан обветренными, но еще достаточно четкими следами. Топтались здесь отнюдь не дети – рубчатые подошвы, впечатанные в наст, были примерно сорок пятого размера. На первый взгляд здесь присутствовали следы как минимум трех человек. Гуров пожалел, что не догадался заранее запастись отпечатками подошв покойного Голубцова – сейчас бы они пришлись как нельзя кстати.

– Смотри-ка, – вдруг удивленно сказал Крячко. – Кровь, похоже…

Наклонившись, он показал пальцем на россыпь бурых пятен, вмерзших в снег. Их было немного, но сомнений не оставалось – кому-то пустили здесь кровь. Но что это было – серьезное ранение или вульгарная драка с разбитым носом?

– Надо поискать гильзу, – предложил Крячко.

Гуров отрицательно покачал головой.

– Вряд ли мы ее сейчас найдем, – сказал он. – Тут все основательно отутюжили. Смотри, снег примят, будто тащили что-то тяжелое. И опять детские следы. Эти вроде посвежее… Нет, я думаю, гильзу искать бессмысленно. Если она и была, ребятишки нашли ее первыми.

– Ты придаешь какое-то мистическое значение этим неведомым ребятам, – проворчал Крячко. – Как сказал сатирик – какие ребята, кто их видел?

Гуров выпрямился и указал на темный провал, откуда совсем недавно поднимался дымок. Теперь его не было.

– Тут кто-то есть, – сказал Гуров. – Дым видел? Свист слышал? А следы? Развалины всегда привлекают мальчишек. Как и гильзы, между прочим.

– И что же ты предлагаешь? Лезть в эту дыру?

– Именно, – улыбнулся Гуров. – Как говорится, нет дыма без огня. Но огонь кто-то должен был разжечь. Вот мы и посмотрим кто.

Он первым подошел и, встав на краю ямы, с любопытством заглянул вниз. Яма оказалась неожиданно глубокой – метра три, не меньше. Внизу снега почти не было, зато можно было явственно разглядеть остатки кострища и грязные деревянные ящики вокруг него. Из ямы тянуло гарью.

– Спуск в ад, – прокомментировал Крячко, заглядывая Гурову через плечо. – Что характерно, выхода обратно нет. И ты предлагаешь туда лезть? Как мы поднимемся?

– Должен быть выход, – упрямо заявил Гуров. – Костер только что загасили – нас услышали. А выход должен быть обязательно. И потом, не обязательно лезть вдвоем.

– Будем тянуть спички? – ядовито спросил Крячко.

Гуров хитро посмотрел на него.

– Как начальник я должен был бы послать в разведку тебя, – сказал он. – Но, учитывая твою плохую физическую и моральную подготовку… Надеюсь, у тебя хватит сил помочь мне выбраться?

– После того как я потерял аппетит, может и не хватить, – серьезно сказал Крячко. – Но я вызову пожарную машину. А ты пока сможешь развести внизу костер.

– Ну тогда я пошел, – объявил Гуров и, еще раз заглянув в яму, крикнул: – Эй, есть там кто-нибудь?

Ответом ему было молчание. Гуров вздохнул и полез вниз. Пару секунд он висел, держась за край бетонной плиты, а потом тяжело спрыгнул вниз. Крячко, сунув руки в карманы, наблюдал за ним сверху.

Лев осмотрелся. Он стоял на грязном, затоптанном подошвами пятачке, где, кроме уже виденных головешек и ящиков, обнаружились еще и многочисленные окурки, порожние банки из-под пива и кока-колы, черная банановая кожура и ярко-оранжевая от апельсина.

– Культурно отдыхали! – заметил себе под нос Гуров.

Он попытался рассмотреть, что находится вне пределов освещенного дневным светом круга, но вокруг было темно, как в подвале, да, собственно, это и был своего рода подвал, разделенный перегородками. На одну такую перегородку Гуров наткнулся, едва сделал шаг в сторону.

Придерживаясь рукой за шершавый холодный бетон, он осторожно пошел вдоль стены, то и дело спотыкаясь о какие-то твердые обломки, разбросанные под ногами. Он уже пожалел о своем опрометчивом решении. Без фонаря здесь нечего было делать. Однако отступать не хотелось. Гуров прошел еще несколько шагов и вдруг уперся в какую-то преграду.

Пошарив в карманах, он достал зажигалку и высек слабый язычок пламени. Он почти ничего не освещал, но все-таки Гуров сумел рассмотреть, что стоит у жерла широкой бетонной трубы, уходящей в непроглядную темноту. Не гася пламени, он наклонился и посмотрел в трубу.

Ничего он там, конечно, не увидел, кроме бархатной черноты. Из трубы, однако, не тянуло сквозняком – значит, она не имела никуда выхода. Гуров прислушался – ему показалось, что он слышит слабый шорох. «Ау!» – негромко позвал он. И вдруг в ответ ему из глубины трубы жахнул выстрел.

У Гурова зазвенело в ушах. Пуля чмокнула бетон совсем рядом с его головой и, рыча, полетела куда-то в сторону. Гуров инстинктивно упал на грязный, заваленный обломками пол и замер. «Кажется, жив», – подумал он.

Позади его раздался глухой удар, и совсем рядом взволнованный голос Крячко выкрикнул:

– Лева! Ты цел? Что случилось? Кто стрелял?

Спотыкаясь, Крячко искал путь в темноте. Гуров услышал, как лязгнул затвор его пистолета.

– Все в порядке, – откликнулся он, поднимаясь на ноги. – Только ты возьми чуть в сторонку. Здесь труба, и в трубе кто-то есть.

– Это понятно, – пробормотал Крячко, на ощупь находя в темноте Гурова. – Не сама же она выстрелила. Но тебя точно не задело?

– Пока нет, – сердито сказал Гуров. – Но я бы на твоем месте не поднимал шума.

– А мне кажется, что все как раз наоборот, – заявил Крячко. – Кто нас воспримет всерьез, если мы будем вести себя тихо? Я вообще предлагаю стрельнуть в трубу.

Неожиданно Гуров зажал ему рот рукой. В отдалении что-то завозилось, зашевелилось, и по трубе покатилось что-то мягкое, притаптывающее, как зверюшка. И вдруг до их слуха совсем рядом из трубы донесся жалобный детский голосок: