– В чем? – насупился Руслан. У него совсем плохо получалось думать. Вообще никак не получалось, если уж откровенно.

– ДА ТЫ ДОСТАЛ, БЛИН! – рявкнула Дарья и стремительно развернулась.

Руслан видел, как девчонка делает два шага к двери. Видел, как опустились и поникли ее плечи. И как дрогнули пальцы, пытаясь провернуть ключ в замочной скважине.

Ермаков не смог отпустить Дашку. Тем более, никто, кажется, их ссоры не услышал. В коридоре было по-прежнему тихо. Никто не ломился в двери. Вообще, казалось, во всей казарме стоит гробовая тишина.

Он настиг Дашу в полшага. В один удар сердца. В один жадный вдох.

Боже, как же сильно он хотел обнять ее там, в особняке!

В машине, пока вез ее из города.

В холле, когда она спускалась по лестнице.

Как же отчаянно остро он хотел просто вдохнут ее запах!

Он уткнулся лицом во впадинку между плечом и шеей. Приподнял над полом, прижал к себе.

А она обмякла в его руках, склонила голову так, что Рус плотнее прижался к бархату кожи, теснее, вдохнул глубже.

И рукой накрыла его затылок, ероша волосы.

Нет, все-таки она убьет его этими эмоциями, ответной реакцией на его поцелуи, своими приглушенными стонами.

– Так тебе понравилась Милка, Руслан? – будто через вату Ермак разобрал негромкий вопрос.

– Какая Милка, Даш? Ну какая Милка, а?! – прошептал Ермак и резко развернул Дашку так, что теперь обнимал ее, прижав спиной к стене.

Кто первый потянулся, неважно. Рус жадно накрыл губы коварной и вредной девчонки. И тут же застонал, потому что Дарья приоткрыла рот, впуская его внутрь.

Он уже знал вкус ее поцелуя. Стал зависим от него. И заводился от одной лишь мысли, что Дарья целует его вот так: жадно, откровенно, яростно.

Стройные бедра оказались на его талии. Дарья сцепила ноги за его спиной, надавила пятками так, что не вырваться. Впрочем, Ермаков придушил бы любого, кто осмелился бы сейчас оторвать его от Дашки.

Не мог он больше сопротивляться силе влечения к ней, жажде, которую испытывал к этой девчонке.

Он забылся настолько, что не мог контролировать своих рук. Его ладони забрались под подол платья, накрыли упругие ягодицы, сжав поверх кружевной ткани.

Вжимая Дашку в стену, Рус чувствовал рваные вдохи, слышал негромкие стоны, ощущал, как малышке трется о него собой, все шире разводя бедра.

Он пропал… Сошел с ума… Обезумел.

И не мог остановиться. Ему нужно было ощутить ее всю. Прикоснуться к ней по-настоящему.

Ермаков с трудом просунул ладонь дальше, прикоснулся пальцами к кружевной ткани.

Она уже была мокрой. Обжигала. Он и сам готов был спустить в трусы. Но Дашка ведь его потом засмеет. Она может. Потому приходилось сцепить зубы и терпеть.

Рус просунул пальцы еще глубже, запустил их под тонкую ткань, коснулся влажной промежности, огладил пальцами, нащупал бугорок.

Дарья застонала громче. Пришлось поймать в плен ее губы, накрыть своими.

– Тише, девочка моя, не кричи, – шептал Руслан.

Он не боялся, что ему настучат по шапке за такой прокол. Пожалуй, был бы даже рад хорошей взбучке. Глядишь, мозги вернутся на место.

Просто именно сейчас не готов был оторваться от Дашки. Он упивался ее стонами, ее ответной реакцией, тем, какая она податливая и открытая для него.

Дарья всхлипнула, крепче обняла его за шею, оплела руками, стиснула колени.

Рус окунул пальцы в ее влагу, еще глубже, сильнее, приласкал, и вновь толкнулся но уже бедрами, не вынимая руки из Дарьиных трусиков.

Она одними своими стонами сводила его с ума. Превращала в животное, не меньше. Заставляла действовать на инстинктах. Заставляла его хотеть ее сильнее, яростнее, без оглядки.

Руслан целовал ее губы, ласкал пальцами, сжимал в медвежьих объятиях. И кайфовал от ее стонов и тихих вскриков.

Он ощутил, как ее лоно плотнее сжимается вокруг его пальцев. Дашка, там, была невероятно узкой и тесной. Охренительной просто!

Рус чувствовал, как тонкое и гибкое тело двигается быстрее, резче, как бедра ерзают на нем, вышибая остатки мозга.

– Боже мой…. Боже… Руслан…, – шептала она, захлебываясь стонами.

А Рус стиснул зубы, из последних сил держа свою похоть под контролем.

Дарья задрожала в его руках, закричала. Он вовремя прижал ее к себе, обхватив голову и впившись в припухлые губы своим ртом.

Какой же сладкой она была! Какой нежной и трогательной!

Руслан и сам дышал через раз. Пытаясь запомнить каждое мгновение. Каждый стук сердечка. Каждый удар ее пульса.

Он пропал. Дашка сгубила его. Руслан это знал. Впрочем, он это понял с первого дня, как увидел.

Очень медленно Дарья опустила ноги, освободив его из желанного плена. Рус с трудом заставил себя убрать непослушные пальцы, сжал их в кулаки и уперся в стену.

А сейчас просто нужно шагнуть назад. Но как уйти? Если все, о чем он когда-либо мог мечтать, здесь? Прямо перед ним!

Он смотрел на светловолосую макушку. Дашка прятала лицо в его футболке, будто смущалась. Не похоже на нее, совсем не похоже.

А Ермака все еще пробивала дрожь. И пусть постепенно напряжение спадало, но предательский член все еще буянил.

Рус даже думать не хотел, как он сейчас стоит, во всей красе. Чертова дубина, мать ее.

Дарья потерлась щекой о грудь Ермака, разгоняя жар по венам. Все, сейчас самое время отойти от девчонки. А лучше – выставить ее за дверь. Рус даже качнулся назад, но ноги будто вросли в пол. И не касался мужчина Дашку руками. А все равно чувствовал ее остро, близко, жадно.

– Дашка! – прошипел Ермаков, выругался, глухо застонал.

Теперь настала очередь девчонки затыкать ему рот. Рус увидел, как уголки розовых губ приподняты в коварной улыбке.

Ну все, это звездец!

– Спокойно, малыш, я очень аккуратно, – шепнула Дарья, а Руса будто окатило кипятком, смешанном на похоти, жажде обладания этой ведьмой.

Что еще ему оставалось? Она ведь все равно сделает так, как захочет. Потому Ермаков просто закрыл глаза.

Рус не был уверен, что ноги выдержат и не подогнуться. Сколько он без секса? Уже и не вспомнить. Работа, тренировки, сборы. Времени не хватало. А тут – Дашка.

Он чувствовал, как нежные пальцы оттянули резинку спортивок, как коснулись его члена. Жаль, конечно, что трусы не успел надеть. А с другой стороны – Дашку они бы вряд ли остановили.

Девчонка потянулась к нему, несмело поцеловала в губы. Рус даже опешил, открыл глаза. Он ведь уже привык, что Дашка целует его яростно и жадно. А здесь… совсем иной поцелуй. Нежный,