мне один пограничник жаловался на свою службу. Он начальник пропускного пункта. Как приходит фура с южных республик на его пункт, так она у ФСБ в оперативной разработке, приходится пропускать. У него паренек в звании майора, пять лет осталось до пенсии. Не выдержал бардака, уволился со службы, говорит, совесть замучила. Видать, еще остались порядочные офицеры, не все продались за деньги.

Ермаков пил кофе, слушал генерала и думал, то ли и вправду он искренне говорит, то ли играет. Сам пищит и лезет в фирму «Алур». Вот каким боком ей нужна помощь полиции?! У них рабочие разбоями на дорогах не занимаются. Посмотри на себя, от фээсбэшников ничем не отличаешься, тоже норовишь потуже набить свой карман перед пенсией. Руководство страны сейчас генералов не жалует, тасует их, как карты, четыре года отслужил в одном регионе — поезжай на «каторгу» в другой. Даже в Москве и то понимают: промедли с переводом чиновника годик-другой — и бизнес его подомнет под себя. Высокопарные слова: «офицерские погоны», «честь офицера», где она, эта честь-то, ее уже нет с советских времен, что язык мозолить. Если сам президент, тоже офицер, за свое правление уже ни один раз не сдержал офицерское слово: гражданам прибавил срок выхода на пенсию, изменил некоторые статьи Конституции. И все на «пользу» простому народу!

У Ермакова в кармане зазвонил телефон:

— Товарищ генерал, извините, звук не выключил, — доставая смартфон, посмотрел на экран, звонил подчиненный. — Разрешите ответить, мои звонят.

— Да, конечно, — разрешил генерал.

Ермаков, выслушав, сказал:

— Вы хорошо посмотрели, деньги не фальшивые? Подарок он и есть подарок! А кто подарил, установили? Странно… Говоришь, что странного? Странно то, что денег слишком много подарил, хотя среди приглашенных гостей нищих оперов я не видел. Продолжайте рыть. Эксперта пошевелите, пусть внимательно посмотрит, следы на фужерах, ДНК возьмет. Говорю, значит, так надо, слушай старших! На экспертов пока не наедешь, палец о палец не ударят. Приеду на базу, информацию обсудим, — выключил телефон.

— Что-то есть существенное? — поинтересовался сразу генерал.

— На свадьбе один из гостей подарил молодоженам деньги, оперов смутила сумма, да и супруга покойного ведет себя странно, говорю со слов оперов. Они к ней завалились в квартиру толпой без моего разрешения — не терпится раскрыть преступление. Сейчас до нее доеду, извинюсь за своих подчиненных. Видать, на нее надавили, она и разволновалась. У оперов привычка никому не доверять. Обидно, что с судьями и прокурорами делаем одно дело, боремся с преступностью, а зарплата в разы меньше чем у них, и жизнью рискуют в разы чаще. По молодости сам был таким отчаянным. Сейчас смотрю на мир открытыми глазами — день прошел, и, слава Богу! — высказал поговорку, специально дав понять Жилину, что в отличие от него занимается делом, а не как он, пользуясь высоким положением, думает, где денег урвать. Думая про себя: «Чего это я разошелся?! Нервы надо успокоить и успокоить их пивом. Одному пить пиво как-то не в кайф. Посидеть с коллективом?! Опять же, среди оперов есть персонажи, кто без тормозов загуляют дня на три, выбьются из обоймы, работа пострадает. Лучше выпью пиво с Федырычем! Обещал ему нарыть компру на судью, появилась зацепка: свадебный гость подарил новобрачным мешок денег, а супруга покойного от «скромного» подарка отводит глаза. Все бы ничего, только вот деньги подарил не родственник, а коммерсант, а он им не пришей кобыле хвост.

Глава 5

Семенов решил не откладывать в долгий ящик встречу с Титовым, Ермаков сказал, смотрящий ему передает привет. Повод имеется. Не может быть, чтобы Тит и не был в курсе убийства судьи. Сейчас вся его братва в загуле, отрывается на радостях, как и он сам. Для них судьи и прокуроры в первых рядах в стане врага. Офис Тита в Доме культуры железнодорожников, администрация как раз в фойе здания проводит ярмарку пчеловодов. Рекламную акцию гоняют третий день по телевидению. Куплю баночку меда и зайду к Титу на огонек, чтоб мой приход в его глазах не выглядел намеренным, не подумал, что есть к нему интерес. Тита на мякине не проведешь: с какого такого перепугу отставному оперу захотелось с ним поговорить? Если что, вспомнить молодость. Оперов-пенсионеров не бывает и жулики это хорошо знают. Опер до конца жизни борется с несправедливостью, как и жулики, почитатели песни «Мурка», подавая руку оперу, в душе всегда считают его врагом. Сблизить их может только обоюдная беда, что редко в жизни бывает. Эту психологию знает Семёнов, знает и Тит. Еще на заре своей юности оба ходили в секцию бокса. В те далекие времена этим видом спорта занимались все нормальные пацаны, те, кто себя видел в рядах доблестной Советской армии. Но не всем было суждено пойти служить, а энергию от тренировок нужно было куда-то тратить. Имелось два варианта: вскопать лопатой дачный огород или подраться на танцах. Тит выбрал второй вариант — это была его первая ходка в малолетнюю зону. Сколько ходок было потом — это уже история. Главное, какой он сейчас. Тит как бы завязал с прошлым, смотрящий — это почти что мэр города, хранитель воровского общака. А воровская казна — тот же Центробанк, только находится не в структуре государства. Семенову посчастливилось изъять у Тита общак — это две бухгалтерские книги, приход и расход денег, и так называемые малявы — расписки, присланные зэками из лагерей. Книги изъял на время, снял с них копии и вернул в знак старой дружбы. Понимал: Тита лучше держать на коротком поводке, расскажи братве, что мусор забрал у него общак, он и минуты не проживет. В воровской бухгалтерии все жулики прописаны «прокурорской» рукой, все как на ладони и не только они: продажные адвокаты, менты, судьи, сотрудники зон и так далее. Но главное, прописан отчет поступления в общак наркотиков и всякой разной лабуды, а это уже тянет на серьезную статью в Уголовном кодексе. Преступное сообщество — статья строгая, она, как секира, висит над головой Тита. От тюрьмы его спасает, стало быть, покровительство ФСБ. За красивые глаза преступные авторитеты на воле долго не задерживаются.

Семенов сидел в своей машине, припарковав ее на стояночной площадке, заранее купив баночку меда, и наблюдал за прохожими: «Придется вспомнить оперскую молодость — «выпасти» Тита на подходе к дому культуры, — рассуждал он. — Как бы он не забухал на радостях по поводу смерти главного судьи. А его братва уже подтягивается на работу, — видя, как они подъехали на двух бээмвэшках. — Вышли из машин, встали кружком, значит, и Тит на подъезде. Столько лет на пенсии, а оперской навык