1 декабря. В южной широте 14°40' и западной долготе 33°30' мы потеряли пассат; подул свежий N-ветер, сопровождаемый дождями и частыми шквалами. Наш второй лейтенант Захарьин страдал старой закоренелой болезнью с самого нашего отплытия от о. Тенериф, и я опасался, что его положение сделается еще хуже, так, как и корабельного кузнеца, который в бытность свою на военном корабле упал с реи на шканцы и повредил грудь.

3 декабря мы находились в южной широте 18°10' и западной долготе 35°22'. Сегодня убили острогой трех бонитов[56]. Эта добыча весьма нас обрадовала, так как мы уже давно не имели свежей пищи, поскольку по малости «Рюрика» нельзя было брать больших запасов. Чтобы еще более увеличить наше торжество, велел я открыть бочку кислой капусты, которой мы были снабжены в С.-Петербурге Американской компанией и которая была найдена весьма хорошей. Вечером у нас был спектакль; уже в полдень к грот-мачте была прибита афиша, в которой объявлялось, что будет представлена «крестьянская свадьба». Матросы сами сочинили эту пьесу, представлением которой все зрители остались довольны.

В заключение был дан балет, заслуживший всеобщее одобрение. Такие увеселения на корабле, находящемся в дальнем плавании, покажутся, может быть, кому-либо смешными; но, по моему мнению, надо использовать все средства, чтобы сохранить веселость духа у матросов и тем самым помочь им переносить тягости, неразлучные со столь продолжительным путешествием. По воскресеньям бывали обыкновенно какие-нибудь увеселения. Матросы уже за несколько дней вперед забавлялись распоряжениями и приготовлениями, и это давало им повод для разговоров, утех и шуток. В такие дни и стол был обильнее повседневного, и водки отпускалась двойная порция.

6 декабря мы находились поблизости мыса Фрио [Кабо-Фрио], и по данной мне инструкции я должен был определить его широту; продолжительная пасмурная погода сделала это невозможным, и мы направили наш курс к острову Св. Екатерины.

10 декабря вблизи о. Св. Екатерины настал шторм, продолжавшийся до следующего дня; в 3 часа пополудни увидели мы берег к северу от острова, лавировали всю ночь под малыми парусами, а 12-го числа на рассвете направились к берегу. В полдень мы находились между островами Алваредо [Арворадо] и Гал; погода была прекрасная. Мы прошли мимо высокого о. Алваредо в двух или трех милях и наслаждались благоуханием, которое ветер приносил с острова, украшенного густой зеленью и пальмовыми деревьями. Пушечным выстрелом я вызвал лоцмана, но так как никто не являлся, то мы продолжали свой путь далее и бросили якорь в 4 часа пополудни вблизи о. Санта-Круц, почти на том самом месте, где 12 лет тому назад остановился корабль «Надежда». Едва стали мы на якорь, как на корабль прибыл сержант из крепости Санта-Круц с обыкновенными от имени коменданта вопросами, объясняя неприбытие последнего болезнью.

На другой день, т. е. 13-го числа, я отправился в город Ностра-Сениора-Дудестерро [Флорианополис], отстоявший часа на два от нашего якорного места, чтобы засвидетельствовать свое почтение губернатору, майору Луи Маурицио де Селвейра. Он принял меня холодно и, казалось, нимало не был расположен исполнить полученные им из Рио-Жанейро [Рио-де-Жанейро] предписания об оказании «Рюрику» всевозможной помощи. Капитан порта, С. Пинто, человек весьма услужливый, вывел меня из затруднительного положения и обещал доставить все потребное со всевозможной поспешностью.

Я обедал вместе с Шамиссо на мызе С. Пинто, имеющей чрезвычайно приятное положение. Стол был накрыт в саду под померанцевыми деревьями, вокруг цветов которых порхали колибри и другие не известные нам птицы. Наше наслаждение этой райской природой усиливалось тем, что в продолжение долгого времени мы имели перед глазами одни волны бурного океана. Вечером я был на «Рюрике» и приказал на другой день разбить палатку вблизи Санта-Круц, на берегу, куда я хотел перенести все астрономические инструменты. Палатка была поставлена на высоте под пальмовыми и банановыми деревьями, так что «Рюрик» был у нас на глазах. Позади нас находились покрытые лесом горы, мы могли предпринимать большие прогулки под тенью лимонных и померанцевых деревьев, которые защищали от солнечного зноя и распространяли благоухание, иногда даже слишком сильное.

Страна вдоль берега населена земской милицией, которая только в случае необходимости несет службу, а обыкновенно занимается возделыванием своих полей, засаженных сарачинским пшеном[57] и сахарным тростником. Жилища этих поселенцев весьма рассеяны; богатство их определяется числом негров, которые здесь считаются членами семейства, работают вместе со своими владельцами и пользуются всем, что имеется в доме.

В городе, напротив, негры чрезвычайно несчастны: они употребляются, подобно рабочей скотине, на самые тягостнейшие работы; особенно же обязаны они толочь сарачинское пшено для очищения его от шелухи, для чего им дают столь тяжелые песты, что они только с чрезвычайным напряжением могут ими действовать. Когда силы их истощаются, их принуждают к работе плетью; при этом дают им самую дурную пищу. Такое бесчеловечное обращение унизило этих несчастных до степени бессловесных животных, и они кажутся не имеющими ни рассудка, ни чувств. Вид их приводит в ужас и вызывает соболезнование. Слово «негр» самое оскорбительное ругательство у португальцев. Солдаты считают себя чрезвычайно бедными; не получая в продолжение нескольких лет следуемого им жалованья, они, конечно, не имеют денег, но при этом не терпят нужды в съестных припасах, которые им доставляет земля; поэтому я считаю их богатыми и счастливыми.

Я стал на квартиру в находившемся близ палатки маленьком домике, принадлежащем солдатской вдове, и остался на берегу, чтобы заняться своими хронометрами. Вечера мы посвящали отдыху; добродушные жители собирались обыкновенно вокруг нашей палатки; несколько скрипок и флейт увеличивали удовольствие и пробуждали охоту к пению и пляске; таким образом мы имели случай видеть и удивляться прелести, с какой девушки танцевали так называемый фанданго. Тотчас после захода солнца воздух наполняется бесчисленным множеством светящихся жуков, которые блестят подобно огненным точкам; начинают стрекотать большие кузнечики; жабы величиной с ежа выходят из своих гнездилищ, крик их можно уподобить лаю небольших собак.

Эта живость природы, как днем, так и ночью, это множество прекрасных птиц и насекомых и удивительная растительность должны произвести сильное впечатление на того, кто в первый раз посещает эту страну. Близ нашей палатки протекала небольшая речка самой чистой воды; из нее мы наполняли свои бочки. Мы пробовали ловить рыбу в море у берега и всегда вытаскивали полный невод; часто попадались редкие морские животные, которым наши естествоиспытатели чрезвычайно радовались; вообще страна эта доставила им богатую добычу.