Оставшись наедине с самой собой, я допила чай с молоком, забралась под одеяло и попыталась понять, как мне быть дальше. Что делать в этой непростой ситуации? Наверное, половину времени, оставшегося до рассвета я с трепетом ждала появления Буйного, а потом еще час или даже больше усердно напрягала память, пытаясь вспомнить номер отца.

Все попытки оказались неудачными, от них у меня разболелась голова, и с трудом я всё же уснула.

Утром я проснулась от приглушенного грохота, раздавшегося где-то вдалеке и рывком села в постели, с трудом понимая, где я нахожусь, и что происходит…

Утром я проснулась от приглушенного грохота, раздавшегося где-то вдалеке и рывком села на кровати. Закутанная в тонкое одеяло, словно в кокон, я с большим трудом смогла выпутаться из него и огляделась по сторонам.

Воспоминания о прошлой ночи ворвались в мои мысли. От этого бурного потока болезненная пульсация сжала виски. На меня мощным потоком обрушилось осознание произошедшего — остро и безжалостно.

Вчера я была слишком подавлена и взбудоражена, чтобы понять ситуацию, в которой оказалась, но сейчас, на свежую голову, я трезво оценила свои шансы выкарабкаться, которых, к несчастью, оказалось очень мало.

Хотелось выбраться из дома мужчины, который будоражил меня, но я зависела от него сейчас во многом, буквально во всем, даже пижама на мне — удобная и очень приятная — мне не принадлежала.

В голове пронеслась мысль, что мне не следовало отправляться на поиски отца, ведь в глубине души я была уверена — ничем хорошим они не обернутся. Однако было уже слишком поздно жалеть о содеянном, придется мириться с тем, что есть, и, пожалуй, стоит пока отложить в сторону мысли о налаживании контактов с отцом. Я обязательно дам ему о себе знать, когда буду в безопасности, пока же я не могу похвастать ничем.

Громкий звук, доносящийся откуда-то снизу, меня сильно насторожил. Будь я у себя дома, немедленно спустилась бы и посмотрела, в чем дело. Но я была гостьей, меня никто не приглашал, поэтому я, снедаемая любопытством, все же отложила в сторону визит и направилась в сторону ванной комнаты.

На этот раз с душем удалось справиться намного быстрее, чем накануне. Я надеялась, что прохладный душ и стакан воды дадут мне возможность почувствовать себя намного бодрее. Может быть, душ с утра отрезвит меня настолько, что я перестану думать о руках Марата на своем теле и его будоражащих поцелуях, которые словно оставили на мне порочные следы.

После принятия душа, я вернулась в спальню и с удивлением обнаружила, что кровать оказалась идеально застеленной, а на тумбочке возле стола появился поднос с завтраком.

Тем самым мне дали понять, что выходить сейчас не стоило. Внутри что-то всколыхнулось. Неужели я стала настоящей пленницей в доме Буйного?!

Природная гордость и желание вырваться на волю дали о себе знать и начали будоражить мысли, заставляя кровь кипеть. Возможно, стоило оставить надежду и быть послушной, покорной воле спасителя.

Если бы не Марат, какая участь меня ждала? Откровенно говоря, и подумать было страшно об ином развитии событий. Марат любезно озвучил его вчера ночью, а при свете дня правда начала выглядеть еще уродливее и безобразнее.

Полный крах всех иллюзий относительно моей дальнейшей судьбы был болезненным и неприятным. Возможно, именно сейчас, когда еще ничего не произошло, но могло приключиться и откровенно намекало на это, я позврослела, отбросила некоторые иллюзии и поняла, что если выкарабкаюсь без лишних потерь, то стану осмотрительнее и сильнее, чем сейчас.

На подносе с едой стоял черный чай с молоком, вазочка с сухофруктами, чашка с кашей и тосты. Рядом в баночке стояло арахисовое масло и в отдельной вазочке был наложен джем.

Я не стала отказываться от завтрака, тем более, что вчера вечером я так и не поужинала перед походом в клуб, а потом выпила лишь коктейль и чашку чая. Я была голодна и сосредоточилась на еде, отдав должное тому, кто приготовил поесть — каша была вкусной, я съела ее целиком. Я как раз допивала чай, когда в дверь постучали.

— Войдите.

В дверях показалась Назира. Мне показалось немного странным, что она появилась ровно в тот миг, когда я почти доела свой завтрак. Неужели в спальне были установлены камеры видеонаблюдения? Я покрутила головой по сторонам, но ничего не обнаружила. Спрашивать Назиру о таком было бы глупо.

— Добрый день. Вы хорошо спали?

— Добрый день, — ответила автоматически, — Сон был крепким, — просто ответила я, признав, что едва моя голова коснулась подушки ночью, как я мгновенно уснула.

События, произошедшие накануне, вымотали меня, лишив сил, поэтому сон был крепким, я не помнила, снилось ли мне что-то. Скорее всего, я спала без сновидений и, возможно, именно поэтому чувствовала себя настолько отдохнувшей и полной силой.

Лишь спустя мгновение я обратила внимание на те слова, которыми Назира приветствовала меня. Она произнесла фразу «Добрый день», я ответила ей тем же, не задумываясь.

— Назира, который час?

— Почти двенадцать часов дня.

— Ох! — вырвалось у меня против воли.

Я и не знала, что могу проспать так долго в чужой, незнакомой обстановке. Когда я изредка приходила с ночевкой к подруге, то всегда чувствовала себя неуютно, спала не очень хорошо и просыпалась довольно рано, задолго до пробуждения подруги и ее домочадцев.

Однако в постели Марата я спала беспробудно, возможно, дело было в мужском запахе, в его особенном аромате, которым были пропитаны простыни и одеяло — этот запах странным образом подарил мне чувство уверенности и защищенности.

— Марат вернулся?

— Он был в доме, распорядился подать вам завтрак, но уехал, не сказав, когда вернется, — с готовностью ответила Назира. — Подать вам одежду? Она выстиранная и полностью сухая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да, я буду очень рада переодеться, — поблагодарила Назиру. — Спасибо большое.

Назира молча кивнула и направилась в сторону выхода из комнаты, но потом обернулась и посмотрела на меня, сказав:

— Вы очень сильно отличаетесь от тех девушек, что я видела в этих стенах, — она обвела красноречивым взглядом стены спальни. — Не помню, чтобы кто-то был так приветлив, особенно, если учесть, что вчера я позволила себе некоторую невежливость по отношению к вам.