– Вот то, что просили, Глеб Юрьевич, – Пирожок подошел к столику за которым, как и в прошлую субботу, восседал Имагин, протянул стакан с водой. Улыбка воодушевленного до крайности Женечки потухла, стоило Глебу взять из его рук стакан, просто кивнув. Ни тебе благодарности за невероятную щедрость – сам! метнулся за водой, ни тебе одобрения, что она правильной консистенции и температуры. Нифига.

Пару минут тому началась ночная программа, а народ уже был откровенно доволен, Пирожок практически светился, считая, что довольная толпа – исключительно его заслуга и победа, а еще его победа в том: что сегодня обойдется без эксцессов с гоу-гоу, что охрана на входе крайне деликатно зверствует, шманая всех и каждого, что в качестве важной ремонтной работы, в каморке был повешен целый шар-плафон. По его мнению, он отлично справился с указаниями Имагина, не хватало только его подтверждения этого неоспоримого факта.

А подтверждения все не было. Глеб смотрел на сцену, время от времени поднося стакан к губам.

– Может, пойдем в кабинет, там обсудим дела? – Пирожок предпринял очередную попытку привлечь к себе внимание Имагина, оказавшуюся предсказуемо провальной.

– Пойдем, когда я скажу, – Глеб бросил на Женечку быстрый взгляд, а потом вновь устремил его на сцену.

Последний трэк, нет, вот этот последний, хотя нет еще один… Народ происходящим, конечно, доволен. Но проблема в том, что народу всегда мало, и вот поэтому с минуты на минуту на сцену должны выпорхнуть бабочки. Сделать это быстро и органично, пока потенциальным клиентам на баре не наскучило однообразие. Отгремел последний аккорд, секундная заминка и…

Наконец-то зал заполнила куда более ритмичная музыка, бабочки заняли свои места…

***

Настя совершенно не удивилась, практически сразу же поймав на себе взгляд мужчины, сидевшего за тем же столиком, что неделю тому. Конечно, он пришел. Конечно, пялится теперь. Конечно, ей не мерещится, и темнота не мешает разглядеть, как губы подрагивают в подобии улыбки.

Она понятия не имела, что творится в голове мужчины, но ее почему-то практически распирало от гнева, а еще от желания доказать, что он ошибался, требуя ее уволить.

Настя была уверена в своих силах как никогда. Дело не в том, что она не должна подвести Пирожка, не в том, что сегодня у нее вроде как проверка боем, не в том, что если она оплошает еще и сегодня, ее вышвырнут, предварительно конфисковав ажурные крылья. Нет. Настя просто мысленно объявила войну прожигающему в ней дыры мужчине, и эту войну собиралась победить. Она знает, как нужно танцевать, чтоб в горле пересохло. Любая женщина знает. И сейчас победой для нее стала бы именно такая реакция Имагина. Пусть осознает, что смотрит и не может оторваться, что хочет… как любой малолетка и не особо малолетка, отплясывающий на паркете.

– Смотри-смотри, – Настя бросила уверенный взгляд в сторону ненавистного, но безумно важного зрителя, демонстрируя, что сегодня ее не сбить с толку этой пристальностью и таким концентрированным вниманием. Повела плечом, улыбнулась, подмигнула. Ему… а потом скользнула взглядом по соседним столикам, делая то же самое. Чтоб не думал, что представление только для него. Фигушки. На войне все средства хороши.

Настя знала, насколько эффектно смотрится, что хорошо двигается, что стразы на крыльях поблескивают, кожа под светом прожекторов приобретает необычный красивый оттенок. Не лучше и не хуже, чем у остальных девочек, просто они о подобном вряд ли думают, для них – это все не союзники в войне с самоуверенным самодуром, посчитавшим, что ее стоит уволить за один промах, который даже и не промах вовсе.

Отдаваясь движениям, ритму, бурлящему в крови упрямству и решительности, Настя периодически поглядывала в сторону того, ради которого сегодня устраивала свое личное шоу. Имагин даже не моргал. Стакан давно пуст, Женечка что-то блеет, то и дело облизывая губы, стоит глянуть в ее сторону, а Глеб Юрьевич сканирует ее взглядом куда более внимательным, чем тот, под которым она когда-то хлопнулась в обморок.

Наверное, то, что она делала – игра с огнем. Она ведь понятия не имеет, с каким человеком играет. Возможно, он опасен, возможно, неправильно трактует это ее выступление. Но думать об этом было уже поздно. Тело откликалось на заданный разумом азарт, а его ответные взгляды подначивали продолжать до победного. И она продолжала, не зная толком, как должна выглядеть эта самая победа, к которой Настя так стремится.

***

– Видите, я поговорил с ней. Больше никаких проблем не возникнет, а если возникнет, поверьте, вылетит тут же, как пробка. За те деньги, что мы платим, найдем куда более талантливых, надежных… Но сегодня старается… Явно старается.

Глеб кивнул, потянулся к пустому уже стакану. Старается. Зараза…

Так старается, что встать сейчас он не рискнул бы. В прошлый раз девочка привлекла его внимание тем, что отличалась от других бабочек. Была немного наивной, где-то скованной, это бросалось в глаза, но не потому, что раздражало, наоборот – привлекало. Все тянутся к необычному, он не стал исключением. Сегодня она тоже вела себя необычно, но уже не так. Теперь на танцовщицу не смотрел только ленивый, коих в зале было не так много, а она заигрывала с каждым. С каждым, будто с единственным. И с ним тоже. Глебу почему-то до чесотки нужно было верить в то, что на него смотрит дольше, чем на других, что огонек в глазах загорается только в моменты встречи этих глаз с его взглядом. Он когда-то с удовольствием смущал девочку, а теперь она сама могла смутить кого угодно. Или завести… Или довести.

Глеб махнул рукой, привлекая снующего по залу официанта.

– Воды принеси, – тот кивнул, тут же исполняя заказ. Очередной стакан пуст, а легче не стало. Легче будет только когда она прекратит. А еще лучше, когда он схватит ее за руку, затащит в угол потемней, а там уж, наедине, познакомится и выяснит, что зараза вытворяет. – Идем.

Приложив нечеловеческие усилия, Глеб перевел взгляд на Пирожка. Сжал челюсти, замечая, что Женечка смотрит так же как он сам недавно, причем в том же направлении, а потом все же заставил себя успокоиться. Выбросить из головы лишнее.

– Идем, – Пир тоже встал, а потом засеменил вслед за Имагиным, то и дело оборачиваясь, чтоб еще раз напоследок глянуть на Настю, которая сегодня на самом деле дала жару. Жене хотелось верить, что старается для него. Хотя… Для кого же еще? Конечно, для него! А завтра он поведет эту цыпочку ужинать, ну и не только ужинать…

Настроение моментально приподнялось, даже разговор с Имагиным уже не напрягал.

Выходя из зала, Пирожок обернулся в последний раз. Нашел взглядом Настю, утвердился в своем мнении окончательно – она определенно танцевала для него. Почему? Все очень просто. Стоило ему уйти, как бабочка погасла. Нет, она продолжала заводить толпу, но уже без того огонька, без азарта – погасла, потухла, сдулась.

'Не волнуйся, девочка, скоро вернусь, снова загоришься', – еле сдержав улыбку, Пирожок помчал вверх по лестнице за Имагиным. Все-таки он молодец, что взял тогда Настьку на работу.