– Уймись, Вартанян! – рявкнул Звягин. – Алимов, что с ним?

– Он боится, что моджахеды увидят его с нами и за измену убьют его жену.

– Стопроцентно убьют, – согласился Звягин.

– А мы его переоденем в солдатскую форму! – придумал Вартанян.

На связь вышел Воблин:

– Ноль первый, почему задерживаетесь?

Звягин думал.

– Алимов, пусть покажет, как лучше пройти к кишлаку, чтоб нас не заметили.

Махмед стал долго и путано объяснять, жестикулируя руками и показывая на реку.

– Он говорит, что надо перейти реку в этом месте, а дальше – через сады.

Ротный кивнул, достал из полевой сумки карту.

– Иди, отец, иди. – Нестеров легонько ткнул в плечо афганца. – И не попадайся нам больше на глаза.

Махмед закивал, снова попытался поймать руку Нестерова и поцеловать ее.

Вартанян, угрюмо наблюдая за афганцем, съязвил:

– Пусть идет. Конечно, пусть спасает свою жалкую жизнь. А мы – все герои. Сейчас полроты положим, чтобы спасти его жену. Мы – пушечное мясо. Нам людей не жалко. Что такое жизнь солдата? Копейка!

– Кто-нибудь заткнет Вартаняну рот? – крикнул Звягин. – У тебя что, мандраж начался?

– А то нет, – пожал плечами Вартанян. – Я что – не человек? Мне страшно. Я не скрываю. Это нормальное человеческое чувство, которое возникает у здорового, молодого и весьма красивого мужчины, собирающегося идти под пули на верную погибель…

Звягин захлопнул сумку, поправил на себе ремень автомата:

– Все, отставить разговоры! Реку переходим здесь. Далее скрытно, перебежками – через сад. Нестеров! Отправляй вперед разведдозор. Сам пойдешь первым. Вартанян – прикрываешь его с левого фланга, я – с правого.

– Ой, бля! – закачал головой Вартанян. – Гадом буду – мы выйдем прямо на позицию пулеметчика. Прощай, мама…

Преодолевали реку группами, вытянувшись цепочкой и крепко ухватив друг друга за поясные ремни. Течение корежило эту цепочку, выгибало ее по своему усмотрению, но солдаты шаг за шагом шли по скользкому каменистому дну, не давая воде разорвать связку.

На другом берегу, катаясь по мокрому песку размытого берега, Нестеров надевал мокрые ботинки на посиневшие от холода ноги, вбивал их ударами о прибрежные камни, стараясь вытерпеть боль, кусал губы.

Спустя минут пятнадцать после переправы солдаты разведдозора остановились и замахали руками. Звягин передал по цепи: «Ложись!»

Нестеров и Вартанян подползли к командиру. По радиостанции передавали: «Коробочки оцепление закончили, "Кобра" держит юг и запад». Это означало, что боевые машины пехоты и подразделения «зеленых» уже оцепили кишлак.

– Нестеров, – сказал Звягин, разглядывая в бинокль пустынный сад и казавшиеся безлюдными постройки кишлака. – Пойдем в гости. Бери с собой человек пять.

Он решительно вскочил на ноги и кинулся к ближайшему дереву. Солдаты – за ним. Рота медленно просачивалась через сад и приближалась к рыжим стенам. В гнетущей тишине прошли минут пять или семь. Звягин, заглянув за угол, вышел на первую улочку кишлака и пошел вдоль дувалов. Боевые группы – за ним. Нестеров кивнул своим, обогнал ротного и стал прочесывать параллельную улочку. Солдаты, напряженные, ловкие и бесшумные, перебегали с места на место, крутили головами во все стороны, распахивали ногами калитки, заглядывали во дворы.

Нестеров двигался во главе группы, держа в поле зрения мокрые тяжелые стены, обвалившиеся углы и темные проемы в глинобитных лачугах. Он отчетливо ощущал сковывающее, сдавливающее грудь чувство ожидания выстрела. На пересечениях улиц он встречал Звягина; они молча кивали друг другу. Расслабленная походка ротного внушала уверенность. В то же время его показная смелость была сродни в чем-то безрассудству. Но Нестеров терпел мучительное ожидание, не смея высказать Звягину своих глупых и ненужных опасений.

Стало сумрачно. Высокие стены, ограничивающие улицу, заслоняли и без того скудный матовый свет. Раздражала тишина, глухая, могильная.

Даже Вартанян, идущий чуть позади и левее, молчал. Он двигался неровно, часто останавливался, менял темп и почти все время смотрел под ноги, словно что-то потерял.

Тихо было до тех пор, пока группы не вышли в центр кишлака, где возвышался трехэтажный дом, окруженный крепкими, очень высокими дувалами.

– Не могу понять… – сказал Звягин, оборачиваясь назад.

Он хотел закончить фразу, но не успел. Оглушительно прогремела пулеметная очередь. Пули впились в рыхлые стены дувалов. Нестеров почувствовал, как вздрогнули, напряглись идущие рядом с ним солдаты.

– Назад! – крикнул Звягин. – За дувалы!

Солдаты принялись отходить к укрытию. Кто-то уже залег и изготовился к бою. Все водили из стороны в сторону стволами, но никто не понимал, откуда по ним стреляли.

– Дверь! – вдруг крикнул один из солдат, тут же прижался щекой к прикладу автомата.

В проеме дувала, огораживающего трехэтажный дом, открылась маленькая тяжелая дверь – лишь на секунду. Покачиваясь, словно пьяная, на площадь вышла женщина. Уродливая, с безумным лицом, на котором не было уже ничего человеческого, она медленно ступала босыми ногами по грязи и, казалось, едва держалась, чтобы не упасть.

– Не стрелять! – Звягин и Нестеров крикнули почти одновременно.

Повисла жуткая тишина.

– Что за ерунда? – пробормотал Звягин. – Парламентера выслали?

– Это… Это предупреждение, – прошептал Нестеров. – Сейчас…

Женщина сделала пять-шесть нетвердых шагов, потопталась на месте и вдруг дико, по-звериному завыла. Она оторвала руки от груди и подняла их вверх. В эту же секунду прозвучала короткая пулеметная очередь. Нестеров почувствовал, как за его спиной залязгали автоматы. Звягин подался вперед, глаза его были широко раскрыты.

– Только, пожалуйста, без комментариев! – хрипло сказал он. – Мы ничем не могли ей помочь!

Женщина сжалась в комок, схватилась за живот обеими руками, упала в грязь на колени. По длинной юбке быстро расползалось темное пятно. Женщина наклонилась в сторону и машинально выставила вперед руку. Из-за дувала снова ударила очередь. Казалось, что афганку сбил мчащийся на скорости автомобиль. Ее отбросило в сторону, в черную жижу у самого дувала.

Нестеров внешне сохранял спокойствие, лишь нервно сжимал цевье автомата. Звягин сжал зубы так, что вздулись вены на шее.

– Это она? – процедил он.

– Кто – она?

– Жена этого… вашего афганца?

– Пардон, не разглядел… Они все на одно лицо…

– Это они нам на одно лицо…

– А потом скажут, что это мы ее зафуярили! – донесся со стороны голос Вартаняна.

– Не в первый раз, – выдавил Звягин. – Что будем делать, Нестеров? Тут либо стрелять, либо не стрелять…