Моментально они захлопнули массивную бронзовую дверь, за которой находилась лестница, и отряд почти бегом двинулся вверх. Пройдя несколько десятков ступеней, они вступили в обширную залу, все стены которой были увешаны самым разнообразным оружием, начиная с широких ножей и кончая тетивой для крепостных катапульт.

– Вооружайтесь! – скомандовал Тала. – И живо на террасу! Нам сейчас дорог каждый момент.

Башня, в которой укрылись так неосторожно позволившие захватить себя беглецы, занимала центральное место в крепости и, благодаря своей исключительной высоте, господствовала над четырьмя остальными башнями, расположенными по углам форта. На широкой пятиугольной площадке этой башни стояла громоздкая и неуклюжая катапульта, игравшая у народов седой старины роль современной пушки.

Это могучее метательное орудие в руках искусного воина могло сослужить хорошую службу. Небольшой отряд, укрывшись с катапультой под защитой прочных каменных стен, мог долго сопротивляться натиску вдесятеро большего врага. Каменные ядра, метко пущенные в человеческую гущу, хотя и не производили таких опустошений, как современные бомбы, все же заставляли ее держаться в почтительном отдалении…

Увидев баллисту, Тала моментально повеселел.

– Ого! – воскликнул он. – С этой штукой мы можем задать порядочно хлопот нашим врагам! Наш милый комендант оказался очень предусмотрительным, поставив на этой башне одну из лучших крепостных катапульт. Сидон, умеет ли кто-нибудь из твоих моряков обращаться с этим орудием?

– Канониром берусь быть я! – отозвался Сидон. – Клянусь Мелькартом, я скоро покажу этим заносчивым карфагенянам, что владею не только искусством вести морскую торговлю!

– Прекрасно! – ответил Тала. – Так распорядись, чтобы Хирама отнесли сейчас в одну из нижних комнат. Скоро здесь начнется каменный дождь, а он так слаб и беспомощен, что ему лучше будет спуститься в безопасное место.

Сидон позвал двух воинов и приказал им перенести Хирама в одну из комнат второго этажа.

Едва только они спустились вниз, неся на руках беспомощное тело совершенно ослабевшего от волнения и сделанных усилий Хирама, как крупное ядро, пущенное из катапульты, находившейся на одной из соседних башен, с грохотом ударилось в зубец башни, занятой нумидийцами Тала и моряками Сидона, разбив его до основания.

Очевидно, у осаждавших также не было недостатка в метательных орудиях.

– Начинайте! – воскликнул Сидон. На угловых башнях, переполненных вооруженными воинами, появилось на минуту какое-то движение.

– Сдавайтесь! – донесся с одной из них громкий голос. – Сопротивление бессмысленно. Сдавайтесь, или вы погибли!

– Не торопись, дружок, хоронить нас так скоро! – мрачно бормотал гортатор. – У нас еще будет с тобой особый разговор.

С этими словами он выбрал из сложенных около катапульты ядер самое большое, вложил его в желоб орудия и тщательно прицелился.

– Вот тебе и ответ!

Ядро со свистом прорезало воздух, описывая параболу, и в тот же момент на месте одного из зубцов той башни, откуда звучал голос, предлагавший сдаться, образовалась зияющая брешь, а с самой башни донесся яростный рев воинов, раненных каменными осколками,

Целый рой стрел, многие из которых были пропитаны горючей смесью и зажжены, обрушились на террасу. Но против массивных каменных зубцов башни и каменного пола террасы это оружие было бессильно.

Сразу же взяв верный прицел, Сидон продолжал методически обстреливать башни, занятые врагами, сбивая один за другим защищавшие их площадки зубцы и нанося урон разместившемуся под защитой этих зубцов гарнизону.

Сделав десяток удачных выстрелов, почти совершенно разрушивших одну из башен и принудивших ее гарнизон очистить террасу, Сидон повернулся к только что поднявшемуся наверх Тале.

– Как там дверь внизу? – спросил он. – Выдержит ли она натиск осаждающих?

– В нее бьют тараном. – ответил Тала. – И вряд ли она долго выстоит. Но я на всякий случай оставил на лестнице нумидийцев. Этого будет достаточно, чтобы перекрыть проход в случае, если дверь выбьют. Лестница такая узкая, что больше двоих сразу не пройдет.

Убедившись, что на террасе дела обстоят благополучно, Тала снова спустился вниз и прямиком направился в ту залу, которая служила оружейной кладовой.

У него был вид, будто ему в голову пришла какая-то новая идея. Он остановился перед висевшими на стене веревками для катапульт, долго и внимательно рассматривал их, пробовал их прочность и, наконец, стал считать, сколько же их там было.

– Да! – пробормотал он, покончив с этой работой. – Если только нам удастся продержаться здесь до следующей ночи, то эти штуки могут оказаться нам очень полезными. Если удастся!.. А пока еще только наступает утро. Еще целый день придется драться за свою шкуру против вдесятеро более сильного врага…

Вдруг где-то под ним раздался тяжелый раскатистый грохот, тут же заглушенный разнобойным ревом.

– Господин! – сказал вбежавший через несколько секунд воин. – Дверь выбили!

– Ну что ж! – спокойно ответил Тала. – Надеюсь, мои нумидийцы мужественно выполнят свой долг.

Выбрав среди развешанного оружия самое тяжелое и самое длинное копье, он, не теряя времени, пошел на выход и спустился вниз, к подножию лестницы, где в этот момент шла ожесточенная битва между защищавшими проход нумидийцами и гарнизоном крепости.

– Смелей, друзья! – крикнул своим воинам Тала. – Удача с нами! Одна из башен крепости уже разбита вдребезги нашей катапультой. Скоро та же участь постигнет и остальные. Держитесь плотней. Помните, от вашей стойкости и мужества зависит спасение нашего отряда.

Но отважных нумидийцев не надо было понукать. Выстроившись по двое в ряд на ступеньках лестницы с широкими щитами и длинными мечами в руках, они с молниеносной быстротой сыпали сокрушительные удары направо и налево, раня, убивая или оглушая нападавших, а сами оставались почти совершенно недоступными для ударов неприятеля благодаря преимуществу своей позиции.

Разъяренные упорным сопротивлением маленького отряда, солдаты гарнизона, которых набилось в коридорах до полутораста человек, но которые могли вступать в схватку только маленькими группами, несколько раз ходили в атаку на неприступную лестницу и каждый раз вынуждены были отступать с большим для себя уроном. Все их усилия, как волны о скалу, разбивались о железную стойкость нумидийских воинов Талы.

После четвертой атаки из рядов осаждавших выступил вперед какой-то молодой воин, по-видимому, с целью начать переговоры.

– Сдавайтесь! – крикнул он. – Комендант обещает сохранить вам жизнь, если вы немедленно и беспрекословно сложите оружие!

– Вы считаете себя победителями, – отозвался насмешливо Тала, – раз решаетесь ставить нам такие условия? Не рано ли вы затеяли переговоры?