Впрочем, пейзажем мы любовались недолго. Почти сразу же перед нами замаячила убегающая к горизонту труба магистрали ТрансАма. Нависал над транспортными развязками серый матовый цилиндр железной дороги, к ее боку жалась полупрозрачная змейка служебной автострады. Отстояв небольшую очередь на погрузку, наш автобус нырнул в разверстую пасть контейнера. Пол завибрировал – включился транспортер. Через двадцать минут и несколько ощутимых рывков, пока нас цепляли кранами и перегружали на борт поезда, дрожь превратилась в размеренное покачивание, и до наших ушей донесся ритмичный стук колес на стыках рельсов.

Можно было бы переключить окно автобуса на внешние камеры магистрали. Наверное. Но жара, немного схлынувшая после въезда в магистраль, разморила меня, и лезть в настройки было лениво. Резкая смена температуры, атмосферного давления и суточного ритма выбивала из колеи, будто удар по моей бедной голове, даже присадки из медпака автобуса помогали мало.

Сквозь панели сочился тусклый трепещущий свет, я запустил в очках плейлист из скудного набора «целестиала» и принялся просматривать свежие новости.

«Оба консула Секунды выразили поддержку осуществляемому Орбиталью неслыханному по своей масштабности проекту…

Его Величество Уильям XIII призвал к осторожности при рассмотрении «рискованных инвестиций с предельно отложенной окупаемостью в космической сфере»…

Премьер-директор Израиля и директорат Шеньян-Ксин при посредничестве Арбитража достигли договоренности по демаркации границ в районе Южного Чад…

Кардинал Медина в ежегодном послании пастве сравнил спейсеров с моряками Колумба и Магеллана и призвал святого Христофора «не оставить в безвоздушной ночи движимых верой странников»…

Арктика выразила готовность предоставить Орбитали право выкупа мастерских рабочих контрактов для привлечения специалистов к проекту «Кементари»…

В районе Хабаровска произошла очередная трехсторонняя стычка между мобильными бандами, военизированными отрядами таблигитов и красноярской Самозащитой…»

Я вздохнул. Лимит на межсетевую переписку, предоставляемый Орбиталью, составлял до десяти трансмесседжей в месяц, и по красноярским меркам это был царский подарок. Я успел, тем не менее, выбрать его наполовину, отправив три письма родителям с Иркой и получив от них два ответных. Обстановки на границе Ирка и мать старались не касаться, но даже по обмолвкам было ясно, что рост напряженности чувствуется и внутри полиса. Отец кратко упомянул, что местную клиентелу Самозащиты могут переподчинить командованию Линейных Сил, что тоже было тревожным знаком.

Я оглянулся на Корчмаря. Интересно, застал ли «лисовин» Алтайскую войну? По возрасту – вполне мог. Может, поговорить с масбезом о своих опасениях?

Мне вспомнились вардроны, чей боевой строй прикрывал «Стартовую» все время нашего пребывания на ней. Было ли это сделано по случаю внеплановой посадки тандема? Или Орбиталь не желает оставлять свой корабль незащищенным в такой близости от территориальных вод Алланезии? А то и самого Пацифика? Несмотря на жару снаружи, по моей коже пробежали мурашки.

Через некоторое время я вдруг сообразил, что перед глазами давно стоит не хищная красота боевой машины, а другое, не менее приятное воспоминание. И невольно покраснел. Который раз я вспоминаю, как порыв тихоокеанского ветра отбрасывает непослушные волосы Ланцеи?

Все-таки лагерь для перемещенных лиц плохо сказывается на уровне интеллекта. Стоит несколько месяцев посмотреть на тупые рыла «сохатых», и уже первое встреченное симпатичное личико не желает выходить из головы. Крапивник сам не подозревал, насколько близки были его шуточки к действительности. Не те, что насчет «неоспоримых достоинств»… ну, впрочем, и те тоже!

Поезду потребовалось около двух часов, чтобы доехать до нужного нам выхода из магистрали. Мы выгрузились из контейнеров, двигаясь в плотном потоке грузовиков, проскочили погрузочный терминал и развязку на выезде – и дружно прилипли к окнам.

За магистралью высились мшистые склоны и пологие обрывы андского низкогорья, кое-где покрытые темно-зелеными купами кустарника, вдалеке между горными массивами блестела водная гладь большого озера. Но не знакомый по записям горный пейзаж, хоть и, бесспорно, красивый, приковал наше внимание. Мы смотрели вперед, на дорогу, убегавшую вдаль по широкому плато. От магистрали до смутно проступавшего на горизонте западного горного хребта – целиком занятому нагромождением забетонированных площадок, жилых и промышленных блоков, железнодорожных путей и пластиковых времянок. И ровной шеренгой металлических махин, выделяющихся даже на фоне жилблоков.

Тянулись ввысь кабель-мачты, пусковые фермы распахивались над горловинами шахт, будто лепестки огромных металлических цветков. В отдалении полыхали зеркальным блеском газовые резервуары и белели купола прядильных систем. Вокруг стартовых столов суетились крохотные черные фигурки – как люди, так и дроны, будто муравьи в муравейнике. В воздухе висело не меньше полусотни кольцевиков, от одноместных «скайеров» и флайсьютов до монструозных летающих кранов и сверхтяжелых грузовых платформ.

– Такое здесь не часто увидишь, сеньоры, – сообщил очнувшийся от сиесты стюард. – Когда-то здесь был главный космодром Орбитали, но при моем прапрадедушке его прикрыли, и оставили только посадочную полосу для тандемов. Она там, дальше, за стартовыми столами. Все эти фермы собирались в скором времени порезать на металл. Но тут Орбиталь получила эти знаменитые данные с зондов и посмотрите! На следующий день тут было больше людей и дронов, чем я видел за всю свою жизнь!

Автобусы свернули правее, объезжая всю эту промышленную вакханалию. До нас доносился приглушенный грохот, слитное гудение сотен кольцевых моторов. Кавалькада проследовала мимо стартовых площадок, миновала лабиринт складских комплексов величиной с крупный жилблок, и наконец, вьехала на улицы крохотного то ли городка, то ли сада – небольшие двухэтажные купола утопали в панамских пальмах и апельсиновых деревьях. Над деревьями и куполами висели немногочисленные иконки АС. Если бы не слышные даже отсюда звуки космодрома – можно было бы подумать, что находишься в каком-то сельскохозяйственном парке.

Наша колонна проехала по аллее из плотно стоящих деревьев, чьи кроны сплелись в плотный зеленый полог, миновала улочку из жилых куполов и наконец, въехала, видимо, на главную площадь этого города в миниатюре. Возникла небольшая толчея, пока дроны перестраивались из колонны в ряд.

– Сеньоры и сеньориты схолколоны, наша поездка закончена. К вашим услугам был оперсерв Ян Штецци, – стюард поклонился.

Едва мои ноги коснулись брусчатки, как передо мной возникла женская фигура. Прорисованная довольно качественно, но если присмотреться – становилось видно, что ноги синта не касаются камней.

– Схолколон Леоненко, – пропела синт. – Прошу следовать за мной к пункту проживания.

Следовать за нарисованной девушкой было все же приятнее, чем за помигивающей указующей точкой айдима. Подкатившие тележки взвалили наши пожитки – у кого они были – себе на спину и пристроились сбоку от нас. Крапивника и Ленку синты вели, очевидно, той же дорогой, что и меня, кроме них, знакомых я не увидел – Анастасия, Корчмарь и Библус оказались распределены в другие группы. Остальные мои будущие соседи были, как подсказала АС, в большинстве своем из числа католиков, австралийцев и пацификов, так что разговор не спешил завязываться. Синт неспешной походкой, иногда сливаясь боками с колонами, шла куда-то в глубину аллей, мимо одинаковых зданий кремовой расцветки с повсеместными здесь, похоже, эллипсами Орбитали.