Файез работал в городе. Я не знаю, чем он занимался, но представляла, что он работает в конторе, как и мой дядя. Во всяком случае, он был гораздо лучше Хуссейна, мужа мой старшей сестры. Хуссейн всегда носил грязную рабочую одежду, и от него плохо пахло.

Файез был сама элегантность. А прекрасная машина с четырьмя сиденьями, отъезжающая каждое утро!

Тогда я начала подглядывать за его машиной, чтобы рассмотреть его самого. Самой лучшей точкой обзора была терраса, где я вытряхивала ковры из овечьей шерсти, собирала виноград и развешивала выстиранное белье. Соблюдая величайшую осторожность, я всегда могла найти дело на террасе.

Прежде всего, я узнала, что он ставит машину на одном и том же месте, в нескольких шагах от двери. Поскольку я не могла оставаться на террасе долго, мне понадобилось много дней, чтобы узнать, что он выходит из дому примерно в семь утра, а в это время я всегда найду, что делать наверху.

В первый раз, когда я его увидела, мне повезло. Я быстро вычистила конюшню и пошла за сеном для больной овцы, которая должна была скоро родить. Я была в двух-трех шагах с охапкой сена в руках, когда он вышел из дому. Такой же элегантный, как мой дядя, в костюме, в великолепных черно-бежевых ботинках на шнурках, с чемоданчиком в руке, с черными волосами, загорелым лицом и гордой походкой.

Я склонила голову, уткнувшись носом в солому. Я услышала его шаги, звук открываемой дверцы, которая потом захлопнулась, шум мотора и шуршание колес по гравию. Я не поднимала головы, пока машина не отъехала подальше, и дождалась, когда она скроется из виду. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, а ноги дрожали и подкашивались. И я сказала себе: «Я хочу, чтоб этот человек стал моим мужем, я люблю его. Я хочу его, хочу…»

Но как это сделать? Как упросить его пойти самому к отцу и умолять его заключить соглашение о свадьбе? Прежде всего, как с ним поговорить? Девушка не обращается к мужчине ни единым словом. Она не должна даже смотреть ему в лицо. Он недоступен, и даже если этот мужчина хочет на мне жениться, то не он это решает. Только мой отец, и никто другой, и он убьет меня, если узнает, что я простояла на дороге с соломой в руках хоть минуту, чтобы привлечь внимание Файеза.

В тот день я на это даже не надеялась, но мне хотелось, чтобы он меня увидел, чтобы знал, что я тоже жду его. Поэтому я решила сделать все, чтобы встретиться с ним украдкой и поговорить. Даже с риском быть побитой камнями или палкой до смерти. Я не хотела ждать еще месяцы и годы, пока Кайнат покинет дом, на это нельзя было рассчитывать. Я не хотела состариться и стать посмешищем для деревни. Я не хотела терять надежду уехать куда-нибудь с мужчиной, освободиться от насилия отца.

Каждое утро и каждый вечер я буду следить на террасе за моим возлюбленным, до тех пор, пока он не поднимет глаза на меня и не подаст мне знак. Улыбнется. Иначе, я уверена, он пойдет просить руки другой девушки в нашей деревне или где-то еще. И однажды я увижу другую женщину на моем месте, садящуюся в машину.

Она украдет у меня Файеза.

Я вполне осознавала, какому риску подвергала свою жизнь из-за этой любовной истории, начавшейся двадцать пять лет назад в моей родной деревне на западном берегу реки Иордан. Крошечная деревня на территории, оккупированной израильтянами, название которой я все еще не могу открыть. Потому что до сих пор я рискую своей жизнью, даже находясь в тысячах километров оттуда. Там я официально признана умершей, о моем существовании давно забыли, но если бы я вернулась туда сегодня, меня убили бы во второй раз ради чести моей семьи. Таков обычай.

Находясь на террасе собственного дома, поджидая появления мужчины, которого я люблю, я пребывала в смертельной опасности. И, однако же, я думала только об одном: о замужестве.

На дворе весна. Не могу сказать точно, какой месяц, кажется апрель. В моей деревне считают не так, как в Европе. Мы никогда не знаем точный возраст собственных отца или матери, не знаем даты своего рождения. Время отсчитывают в зависимости от рамадана, времени жатвы или сбора инжира. Вся работа начинается с восходом солнца и заканчивается с его закатом, и по солнцу сверяется время в течение дня.

Я думаю, что тогда мне было лет семнадцать. Позже я узнаю, что по бумагам мне уже было девятнадцать. Но я не знала о существовании тех бумаг, и каким образом они были составлены. Возможно, что мать перепутала дату рождения одной дочери с рождением другой в тот момент, когда ее принудили официально оформить мое существование. Я считалась зрелой с появлением месячных, готовой к замужеству по прошествии трех-четырех рамаданов. В день моей свадьбы я уже буду считаться женщиной. Моя собственная мать была еще молодой, но выглядела старухой. Мой отец считался старым, потому что у него уже осталось мало зубов.

Файез был значительно старше меня, но это было как раз хорошо. Я ожидала надежности с его стороны. Мой брат женился очень рано, взяв женщину своего возраста, и если, к сожалению, она не родит ему сыновей, однажды он будет вынужден взять другую женщину.

Я услышала шаги Файеза на гравийной дорожке. Я вытряхивала свой шерстяной ковер на краю террасы, и он поднял глаза. Он посмотрел на меня, и я знала, что он все понял. Не подав ни малейшего знака, тем, более не произнеся ни слова, он сел в машину и уехал. Мое первое свидание длилось столько времени, за сколько можно раскусить оливку, но это было незабываемое чувство.

На следующее утро, рискуя еще больше, я сделала вид, что поймала козу, чтобы пройти мимо его дома. Файез мне улыбнулся, и поскольку машина не сразу тронулась с места, я знала, что он видит, как я направилась на луг со своей скотиной. Утром было прохладно, и я воспользовалась случаем, чтобы надеть кофту из красной шерсти, мою единственную новую вещь, застегнутую на пуговицы снизу доверху, до самой шеи, но в которой я выглядела получше. Если бы я могла сплясать среди своих баранов, я бы сделала это. Мое второе свидание продолжалось еще дольше, потому что, слегка обернувшись на выходе из деревни, я увидела, что машина еще не отъехала.

Я больше не могла подавать ему знаки. Теперь он должен принять решение, что ему сделать, чтобы поговорить со мной тайком. Он знает, куда я хожу и в какое время.

На следующий день матери не было дома, отец поехал с ней в город, брат был со своей женой, а Кайнат занята в конюшне и с маленькими сестричками. Я была одна, чтобы отправиться за травой для кроликов. Четверть часа пешком, и вот Файез оказался там, прямо передо мной. Он скрытно шел за мной и поздоровался. Его присутствие буквально свело меня с ума. Я смотрела вокруг, боясь, что может появиться мой брат или какая-нибудь деревенская женщина. Никого не было, но я поспешила укрыться за высоким склоном дороги, и Файез пошел за мной. Мне было стыдно, я смотрела под ноги, одергивала свое платье и теребила пуговицы кофты, я не знала что сказать. Он встал в самоуверенную позу, в зубах он держал зеленый стебель пшеницы, и стал меня расспрашивать:

— Почему ты не выходишь замуж?

— Мне надо встретить мужчину всей моей жизни, а, кроме того, прежде должна выйти замуж моя сестра.