Когда ждешь, время течет медленно. Я покрутилась перед закрытой дверью аудитории, заодно огляделась в институтских коридорах и вспомнила свои студенческие годы.

Правда, я училась в техникуме, но у нас, как мне кажется, все было как-то строже и серьезнее. Возле двери деканата висели списки «хвостистов» и расписания переэкзаменовок. А здесь вместо этого развесили фотографии каких-то старинных церквей и дворцов, репродукции картин и гравюр…

Наконец зазвенел звонок, и студенты высыпали из дверей аудиторий.

На этот раз я не приблизилась к Маше и вообще держалась в сторонке, стараясь остаться незамеченной. Этому способствовала моя неброская курточка нежно-крысиного цвета.

Зато Лену Симакову трудно было не заметить в любой толпе: ее красное пальто и длинные черные волосы буквально приковывали к себе внимание.

Она распрощалась со своими одногруппниками и торопливо зашагала к выходу из института. Однако, немного не доходя до будки вахтерши, внезапно свернула в сторону и юркнула в боковой полутемный коридор.

Я на мгновение замешкалась, но тут заметила неплотно прикрытую дверь чулана, за которой виднелись ведра и швабры.

Убедившись, что на меня никто не смотрит, я заскочила туда, сдернула с крючка синий сатиновый халат, быстро облачилась в него, обмотала голову шарфом, вооружилась шваброй и, выскочив из чулана, бросилась вслед за Леной.

К счастью, Симакова не ушла далеко: она стояла перед дверью, явно кого-то поджидая.

Я согнулась в три погибели и принялась елозить шваброй по плиточному полу, понемногу приближаясь к объекту.

Когда дядя Вася учил меня основам так называемого наружного наблюдения, он не уставал повторять, что уборщиц, дворников и почтальонов никто не замечает. Их воспринимают как часть пейзажа или как предмет мебели, поэтому, прикинувшись представителем одной из этих профессий, можно увидеть и услышать много интересного.

Вот и сейчас Лена совершенно не обращала на меня внимания. Она взглянула на часы, недовольно прикусила губу и достала из сумочки мобильный телефон, набрала номер и проговорила:

– Ну, где же ты? Я пришла, торчу здесь под дверью, как последняя дура…

Выслушав ответ, она снова прикусила губу и спрятала телефон.

Прошло еще две или три минуты. Я все еще возила шваброй по полу.

Наконец дверь распахнулась, и в коридор вышел высокий длинноволосый парень в зеленом свитере. Парень был бы, пожалуй, красив, если бы не капризно-недовольное выражение лица и кривящийся рот. Все же, если бы его подстричь и снять дурацкий свитер балахоном, они с Леной составили бы красивую пару.

Мрачно взглянув на Лену, он односложно спросил:

– Принесла?

– Принесла, – ответила девушка с каким-то непонятным выражением и что-то ему протянула.

Она явно хотела сделать это незаметно, украдкой, но он, наоборот, демонстративно поднял в руке то, что получил от нее, поднес к свету. Это была пачка денег, не очень, правда, толстая.

Я насторожилась: может быть, Лена уже продала кулон и теперь делит деньги со своим сообщником?

– Что это? – проговорил длинноволосый парень с деланым удивлением. – Это все?

Он нарочито медленно пересчитал бумажки и протянул:

– Восемь с половиной тысяч? Ты что – издеваешься надо мной? Ты же знаешь, сколько мне нужно!..

– Но, Гарик… – перебила его Лена. – Это все, что я сумела достать! Ты не представляешь, чего мне это стоило…

– Нет, это ты не представляешь! – перебил он ее резким, истеричным голосом. – Ты не представляешь, что со мной сделают! Ты же знаешь, сколько я должен… и самое главное, кому! Я же говорил тебе, какие это страшные люди!

Лена отшатнулась, как будто он ее ударил.

– Но, Гарик, это все, что я смогла! – воскликнула она. – Если бы ты знал… но ты не хочешь ничего знать!

– Это ты не хочешь знать! Ты не хочешь меня слушать! – выкрикнул парень. – Я же сказал тебе, что мне нужно к сегодняшнему дню восемьдесят тысяч! Восемьдесят! Неужели не понятно? А сколько ты мне принесла? Восемь с половиной! Это издевательство! Это плевок в душу! Да нет… ты меня просто убиваешь! Зачем ты пришла? Если ты не достала денег, нечего было приходить!

– Но я принесла тебе сколько смогла… У меня больше нету…

– Вот это?! – он помахал перед ее лицом деньгами. – Можешь забрать это себе! Это ничто, это меньше, чем ничто…

Однако он не отдал ей деньги, а спрятал их в карман, в то время как Лена стояла, закрыв лицо руками, и плечи ее вздрагивали.

Посмотрев на Лену мрачным взглядом, он проговорил сквозь зубы:

– Достань денег! Достань где угодно, если хочешь еще раз увидеть меня живым!

Лена понурилась и побрела прочь по коридору, шаркая ногами. Ее плечи поникли, как будто на них навалилась непомерная тяжесть, и вся фигура даже со спины выражала отчаяние.

Я тихонько двинулась за ней, но краем глаза поглядывала на того парня, Гарика.

Он вел себя очень странно: сперва шагнул к той двери, из-за которой его вызвала Лена, – видно, хотел вернуться на занятия. Но возле самой двери замер, достал из кармана деньги, которые принесла ему девушка, и уставился на них так, как голодный смотрит на хлеб. Снова шагнул к двери – и отшатнулся от нее. Видно было, что Ленины деньги буквально жгут ему руки. Наконец он спрятал деньги в карман и скрылся за дверью, но только для того, чтобы через полминуты выскочить из нее, на ходу натягивая короткое черное пальто и обматывая шею длинным полосатым шарфом. Кое-как одевшись, он зашагал прочь по коридору, явно направляясь к выходу из института.

Проследив за ним до поворота коридора, я достала мобильный телефон и набрала номер Василия Макаровича.

– Дядя Вася! – проговорила я, невольно приглушив голос. – Подъезжайте к самому выходу из института. Сейчас оттуда выйдет парень. Длинные волосы, черное пальто, сверху длинный шарф в синюю и красную полоску, морда такая… противная… Проследите за ним…

– Это кто ж такой? – протянул дядя Вася.

– Некогда рассказывать! – Я боялась, что он не успеет перехватить Гарика. – Подъезжайте скорее, потом все объясню!

Василий Макарович пожал плечами, спрятал мобильник и выжал сцепление. Через две минуты он уже подкатил на своих «Жигулях» к ступеням института. Перед самыми ступенями метался парень, подходящий под описание, данное ему Василисой, – длинные волосы, полосатый шарф, короткое черное пальто.

«Морда противная, – вспомнил дядя Вася слова Василисы, – морда как морда – в меру хамская, в меру небритая. Подумаешь, рот на сторону кривит… Все равно лучше, чем слива под глазом… – Он с неудовольствием покосился на свое отражение в зеркале. – И что это Василисе вздумалось меня за ним посылать? Все из-за синяка, будь он неладен совсем… Теперь должен в подчиненных у девчонки ходить. Если так дальше пойдет, скоро Бонни мной командовать станет!»