Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анна Сергеевна по-прежнему сидела в комнате на диване в той же позе, как Маша ее оставила, уезжая. На улице стемнело, и в комнате сгустились сумерки, мать не включала свет.
– Ты посиди тут! – шепнула Маша собаке. – Я скоро!
Умница Маруся улеглась на коврик у двери. Прежде чем войти в комнату, Маша прислушалась. Мать шептала что-то, вот остановилась, как будто слушала ответ, покачала головой и снова зашептала, не то споря, не то оправдываясь.
«Опять! – тоскливо подумала Маша. – Надо что-то делать…»
– Мамуля! – ласково окликнула она. – Ты что сидишь в темноте, вечер уже…
При свете мама оглядела Машу, как будто в первый раз, и слабо улыбнулась. Она теперь все время так улыбалась, увидев свою дочь, – робко, как будто не веря своим глазам.
– А у меня сюрприз! – преувеличенно весело объявила Маша. – Я собачку привезла, будет у нас вместо Кузи! Возьмем собачку, а, мама?
– Собачку? – В глазах матери блеснули искорки оживления. – Можно собачку…
Она встала и пошла в прихожую, сгорбившись и шаркая ногами, как будто к земле ее пригибала непосильная тяжесть.
Маруся жалась на коврике, стараясь стать как можно незаметнее, но усилия ее пропали даром – как можно не заметить кавказскую овчарку?
– Ну и ну! – Мама застыла на пороге. – Вот так собачка вместо Кузи!
– Мам, ты только не беспокойся, – затараторила Маша, – у нас же большая квартира. А ест она мало. И вообще, Маруся очень спокойная и воспитанная собака.
Маруся опустила глаза долу и переступила лапами. Было такое впечатление, что она сейчас сделает книксен.
Мама слабо махнула рукой и удалилась в комнату.
– Ну, Маруська, можешь считать, что дело в шляпе! – Маша оглянулась на собаку, но нашла только пустой коврик, Маруся уже перебазировалась на кухню. Маша вытащила из холодильника кусок колбасы и разрезала его точно пополам, потому что самой есть хотелось зверски.
– Это что такое? – В дверях кухни стояла мать. – Грязными руками колбасу прямо от куска… А ты, – повернулась она к Марусе, – небось блох со всей области собрала? Живо в ванную!
Мама становилась прежней, только Маша еще не решила, радоваться ей или огорчаться.