Он вернулся домой, когда дневной свет ещё просачивался сквозь туман. Внутри стоял запах уксуса, напоминая о домашнем средстве для полировки меди, которое используют торговцы антиквариатом. И точно: висящий над баром медный фонарь оказался до блеска отполирован. Том приходил, несмотря на запрет. Ему было велено не появляться в коттедже, пока его не позовут. Квиллер оставил старые часы и немного мелких денег в спальне на туалетном столике, там они сейчас и лежали. Он пожал плечами.

Когда Квиллер позвал своих друзей, Юм-Юм примчалась из гостевой спальни, но Коко не отозвался: он был слишком занят. Сидел на лосиной голове, явно возбужденный, и беседовал сам с собой, издавая тихое музыкальное урчание, которое рождалось где-то в глубине его белоснежной грудки.

– Что ты там делаешь? – спросил Квиллер.

Коко переменил позу, встав на рогах на задние лапы и вытянув переднюю, словно в поисках опоры. Голова лося была укреплена на лакированной деревянной доске, повешенной на неровную бревенчатую стену. Коко пытался засунуть лапу в одну из щелей позади доски. После нескольких попыток он, наконец, сумел добраться до отверстия. Там что-то стукнуло. Коко, продолжая ворчать, старался изо всех сил и вытягивал лапу как можно дальше.

Квиллер подошел поближе, и, когда добыча выскочила из щели и, отскочив, упала с рогов, поймал её.

– Что это? Кассета!

Да, это была кассета, на которую записывали кустарным способом, дома. На стороне «А» почерком, похожим на руку тети Фанни, было написано: «Любимые мелодии тридцатых годов». На стороне «Б»: «Ещё несколько любимых мелодий тридцатых годов». На пластмассовом корпусе пыли не было.

Квиллер направился к магнитофону и вынул оттуда кассету с концертом Брамса, которая была там с самого его приезда.

– Подожди-ка, – сказал он вслух, – что-то тут не так.

Кассета оказалась перевернута на другую сторону, ту, где был записан Бетховен. На трофее, доставшемся Коко, была записана быстрая танцевальная музыка: обработки мелодий «Мое синее небо», «Совсем как ты» и других. Странно; что такое прятали за головой лося!

Квиллер прослушал сторону «А» и перевернул кассету, тут было то же самое. И вдруг, посреди «Святой лжи», зазвучал голос – не голос певца, обычный мужской голос, но сильный, звучный. После короткого и странного сообщения снова послышалась музыка. Квиллер перемотал кассету и прослушал ещё раз.

«А теперь, друг мой, слушай сюда! – потребовал голос. – Действуй порасторопнее, не то пожалеешь. Ты меня знаешь. Неси, и побольше. Не будет товара – не будет и денег. Придётся кое-что поменять, тут становится жарковато. Найдешь меня в субботу, слышишь? После ужина буду у лодочной пристани».

Кассетой пользовались совсем недавно. Только накануне Коко включал магнитофон и слушал Брамса. С того времени здесь кто-то был и либо оставил это послание, либо прослушал его, а потом поставил кассету не той стороной. Тот, кто украл золотые часы и золотую авторучку, но это случилось раньше. Какие-то неизвестные личности приходили и уходили, распоряжались здесь как у себя дома, а тете Фанни это казалось проявлением соседского дружелюбия.

Кто-то, несомненно, взбирался на табуретку возле бара, чтобы дотянуться до головы лося. Квиллер проверил все четыре сосновые табуретки, пытаясь найти какие-то следы, но полированные поверхности были совершенно чистыми.

Коко пристально наблюдал, как Квиллер убирает кассету в ящик туалетного столика.

– Коко, – сказал он, – мне что-то не очень нравится эта политика открытых дверей. Люди пользуются нашим домом, как автобусной станцией. Придётся найти слесаря… А если ты или Юм-Юм вдруг окажетесь в опасности, ты знаешь, что надо делать.

Коко медленно и значительно прикрыл глаза.

Мусвилл, пятница

Дорогой Арчи, у меня нет денег на юбилейную открытку, но я желаю тебе и твоей прекрасной жене счастливо встретить эту годовщину и ещё много-много других. Кажется, только вчера ты уронил обручальное кольцо, а я потерял твои билеты на свадебное путешествие.

Ты знаешь, приехав в Мусвилл, я обнаружил, что весь мир делится на две части: Тут, на Севере, и Там, в Центре, Здесь есть симпатичные люди, которые читают «Прибой», а ещё они пытаются скрыть разные загадочные происшествия. Вчера я отправился на рыбалку и подцепил на крючок нечто весьма похожее на человеческое тело. Когда я сообщил об этом шерифу, он не обнаружил никакого интереса, Я знаю: несчастный случай тут ни при чём. У меня есть основания подозревать, что произошло убийство, по крайней мере нападение. И я не перестаю думать, кто был тот бедняга. Почему он оказался на озере? Кто сбросил его в воду?

Я тут обжёгся ядовитым плющом, но теперь уже всё в порядке. Сегодня рано утром я было решил, что кто-то пытается снять шины с моего автомобиля, но оказалось, это чайки кричат – ужас как похоже на звуки; издаваемые автомобильным домкратом. Еда тут так себе. Для ресторанного обозревателя необходимость пробавляться здешней кухней всё равно что ссылка в Сибирь.

Квилл

P. S. У Коко открылся ещё один талант: он отвечает на телефонные звонки и самостоятельно пользуется магнитофоном. Через несколько лет он будет работать в НАСА.

Туман рассеивался. Из окна уже можно было разглядеть ближайшие деревья и место захоронения выгребной ямы. Хотя старый Сэм полностью засыпал углубление и сровнял его с землей, кошки, как и прежде, подолгу смотрели на это место.

Когда в пятницу утром зазвонил телефон, Коко спрыгнул с подоконника и бросился к бару. Квиллер метнулся следом, но оказался недостаточно проворным, чтобы помешать коту снять трубку. Она с грохотом свалилась на крышку бара.

Журналист тут же схватил её.

– Алло? Алло?

– А, это ты, – донесся басистый голос из Пикакса. – Я беспокоилась за тебя, дорогой. Звонила вчера, но телефон издавал очень странные звуки. А потом было занято. Я наконец обратилась к телефонистке, и она сказала, что с телефона снята трубка, поэтому я послала Тома выяснить, в чём дело. Он сказал, что трубка лежала на барной стойке – а дома ни души. Будь повнимательнее, дорогой. Ты, наверное, весь в своей книге. Как она продвигается? Ты всё ещё…

– Тётя Фанни!

– Да, дорогой?

– Я весь день провёл в городе, а трубку снял мой кот. У него появилась такая дурная привычка. Прошу меня извинить. Теперь буду убирать телефон в кухонный шкаф, если хватит провода.

– И не забывай закрывать окна, когда уходишь. Шквал может налететь совершенно неожиданно и буквально затопить всё вокруг. Сколько глав ты уже написал? Ты знаешь, когда твоя книга будет опубликована? Том говорит, что большую сосну уже спилили. Он завтра приедет и наколет тебе дров. Ты заметил каноэ под верандой? Весла в сарайчике. Только не выходи на озеро в плохую погоду, дорогой, и смотри не отплывай далеко от берега. Ну, не буду больше отвлекать тебя разговорами: знаю, ты хочешь побыстрее вернуться к своей книге. Когда-нибудь ты напишешь историю моей жизни, и мы оба заработаем целое состояние.