«Пляски смерти» (1463). Б. Нотке (фрагмент)

Пришедший примерно через полвека Ренессанс, с его языческими культами, телесностью и в целом радикальным поворотом к человеку, не столь важно к хорошим или плохим аспектам его природы, был необходимой терапией после этих событий. Ренессанс не столько переоткрывал Бога, как это может вычитываться из многочисленных сочинений ренессансных авторов, от Марсилио Фичино до Лоренца Валлы, а забывал его в том плане, что заново осмысливал его всемогущество. Последнее, если и есть, то находится в потенциальном измерении, которое открывается человеку исключительно под действием его собственного разума.

Но это произойдет позже. А пока люди умирали тысячами, не зная от чего. Средневековый город — биполярное пространство, современный человек, окажись он в нем, скорее всего впал бы в сильную депрессию. Пространство, где собор со стрельчатой аркой и нервюрным сводом, вершина средневековой архитектурной мысли — которую позже отвергнет Ренессанс за ее, как считалось, схожесть с палатками древних готов — соседствовал с грязным рынком, вонючими улицами и отсутствием понятия о гигиене. Если учитывать это последнее обстоятельство и то, что средневековые города были наводнены крысами и мышами, резкая миграция этих животных из Срединного государства нарушила экобаланс в городах и произошла вспышка пандемии. Кроме того, известно, что еще в первой четверти XIV века в Европе, в результате климатических пертурбаций, имело место общее недоедание, что сильно ослабило иммунитет и вызвало авитаминоз у людей того времени. Это в свою очередь спровоцировало такие болезни, как пеллагра (шершавая кожа), которая тогда так не называлась — она была впервые описана каталанским медиком Гаспаром Касалем (1681–1759), он же дал ей настоящее название: pelle — «кожа», agra — «шершавая» — в Испании пеллагру простые люди называли mal de la rosa.

Другой напастью была ксерофатальмия — сухость роговицы глаза из-за отсутствия должного слезовыделения, что также происходит, если организм не получает необходимого количества витаминов. В тот же период волны оспенной эпидемии захватили Ломбардию, Нидерланды, Францию и часть северной Европы, да и проказа не заставила себя долго ждать, заболевших ею было столько, что их приходилось собирать в специальных местах — lazaretti. По ходу отмечу, что вопрос о том, какая именно болезнь скрывается под псевдонимом «Черная смерть» активно дебатируется в современной литературе. Например, английский историк медицины Грэхем Твигг считает, что Черная смерть — это не то же самое, что бубонная чума, ссылаясь на динамику распространения последней и ее биологическую несовместимость с крысами и мышами[27].

В Россию чума пришла в 1352 году, первая жатва смерти произошла в Пскове, где по рассказам летописей приходилось хоронить несколько человек в одном гробу, но скоро и так гробов стало не хватать. На помощь Пскову прибыл новгородский архиепископ Василий Калика, который исполнил в городе надлежащий молебен по умершим, из-за чего заразился сам. С почестями похоронив архиепископа в Новгороде, новгородцы занесли в город и эпидемию. В 1386-ом «Черная смерть» практически уничтожила все население Смоленска, в который вернулась жизнь только спустя два года, когда чума закончилась. Москва пострадала в следующие чумные волны, когда эпидемия пришла в столицу в июне 1654 года. В считанные дни у людей стали проявляться симптомы болезни: сильные головные боли, жар, опухание тела, нарывы и язвы на коже, бред. Смерть наступала в течение считанных дней.

Епископ Антиохийской Православной церкви, патриарх Макарий III, араб по отцу и один из главных идеологов церковных реформ середины XVII века, писал о Москве, что некогда переполненный людьми город полностью обезлюдел, деревни опустели, монахи в монастырях вымерли. Домашняя скотина, оставшаяся без хозяев, бродила по улицам в поисках пищи, питалась падалью и умирала. Умерших хоронили не на обычных кладбищах, а в специально отведенных местах, огороженных постоянным огнем. Одним из таких мест, видимо, было кладбище Моисеевского монастыря, открытое случайно при строительстве подземного торгового центра «Охотный ряд» на Манежной площади — настоящий некрополь, где обнаружили огромное количество могил, видимо, «чумных» XV–XVI веков.

Согласно астрологической (зодиакальной) схеме Якова Брюса (1669–1735), инженера, математика, военного, ближайшего сподвижника Петра Первого, создателя его артиллерии, по которой строилась столица — и позже метро, по распоряжению Сталина, — Охотный ряд попадает в зону действия Стрельца, которым управляют Юпитер и Меркурий (по Аль-Бируни). Стрелец — знак воздуха и огня, это огонь, который скрывается под пеплом, символически он согревает сердца и дает надежду, огонь, освещающий во тьме. Еще задолго до карты Брюса, средневековые московские борцы с чумой интуитивно выбрали правильное место для таких захоронений.

Как и сегодня, тогда, почти семь столетий назад, каждая страна вылезала из этого кошмара поодиночке. Страх перед монструозной болезнью был вполне сопоставим со страхом Конца мира, захватившим Европу на полстолетия раньше, и, как и сегодня, он на какой-то момент эмоционально объединил самые разные слои общества — короля, в целительные способности которого верили обыкновенные люди, ученых мужей, клириков и крестьян.

В 1348 году король Филипп VI запросил у медицинского факультета Парижского университета объяснение причины чумы. Собрался Consilium, в который входили не только терапевты и «клиницисты», но и философы (впрочем, тогдашние медики были подкованы в философии лучше нынешних), хорошо усвоившие урок Альберта Великого — средневекового энциклопедиста и оккультиста XIII века, считавшего такого рода болезни результатом неблагоприятного расположения планет. Consilium ответил Филиппу, что чума возникла в результате сопряжения Сатурна, Юпитера и Марса, и произошло это событие в час дня 20 марта 1345 года. Надо сказать, что не только Альберт, но и Аристотель до него в «Метеорологике» полагал, что прохождение комет по небу ответственно за засухи и ливни, эту же мысль потом повторит врач Раймон де Вивьер из Авиньона и, надо полагать, далеко не он один.