Дела кольнул мгновенный приступ ревности — какое, вообще, этот Томми имел право так называть Карен, да еще лезть в его личные дела? Он уже хотел высказаться на эту тему, но вспомнил то, что Карен рассказывала вчера, и понял, что человек, сидящий напротив него, действительно, совершенно искренне, беспокоится о «своей девочке».

Вопрос был непростой, Дел и сам еще не знал на него ответа.

— Не знаю, буду ли я вообще там работать, как получится. Пока у меня еще полгода есть, а потом посмотрю.

— А чего отпуск-то? Действительно больной? Памятка с Вьетнама?

Спрашивать, откуда этот тип знал про Вьетнам, было лишним, он явно знал многое.

— Да нет, нервы. Там обошлось, а в прошлом году, смешно сказать, развода не выдержал.

— А чего смешного-то, иной раз баба так может жизнь мужику испоганить, что хуже некуда.

Казалось,Томми приглядывается к нему, словно что-то вспоминая.

— А как ты добрался до полицейских файлов? — поинтересовался Дел.

— А я, парень, двадцать пять лет в полиции прослужил. Теперь вот тоже в отставке по состоянию здоровья, но друзей там пока хватает.

— Ты — полицейский? — теперь Дел понял, откуда этот профессиональный взгляд и умение вести допрос.

— Дослужился до лейтенанта. Ну да ладно, это в прошлом. А сейчас я о девочке беспокоюсь. Ты ей про себя что-нибудь говорил?

— Нет. Она не спрашивала.

— И не спросит. Захочешь, сам расскажешь. Характер у нее такой, в душу не лезет, не то, что я, верно?

— Верно, — усмехнулся Дел. — Ты о ней не беспокойся, я ее не обижу.

— Ну, дай бог. Пока она о тебе только хорошее говорит, не жалуется. В гости-то ее ко мне отпустишь?

Ревность снова кольнула Дела. Собеседник, казалось, понял, о чем он думает.

— Да ты не воображай себе всякого. Я ее больше года знаю, если уж за это время ничего такого у меня с ней не было, так уже и не будет. — Ухмыльнулся и добавил: — Девок тут и так хватает, есть чем полакомиться, да многие и сами не прочь. Не такой уж я старый, как ты думаешь, будь уверен, при случае своего не упущу. Только она сначала как котенок перепуганный была... сам знаешь, как с ней вышло. Так и получилось, что я к ней вроде как к дочке относиться начал. А сейчас вот, отпускаю... — вздохнул и с трудом встал. — Ну, пошли — девчонки ей там проводы устроили.

Они вернулись в приемную, где народу, казалось, стало еще больше. На этот раз при его появлении девушки не замолчали, а лишь слегка притихли и пропустили их в центр толпы. Он поискал глазами Карен, забеспокоился, не сразу заметив ее, но внезапно увидел, что она стоит у другого конца стола и встревоженно переводит взгляд с него на Томми, который плюхнулся в единственное в комнате кресло. Дел слегка улыбнулся и кивнул, на лице ее явно выразилось облегчение.

— Девчонки, дайте стул человеку, — рявкнул Томми.

Толпа девушек кинулась выполнять распоряжение, вереща, хихикая и сбивая друг друга с ног. Это дало Карен возможность подойти к ним, но Томми тут же перехватил ее и усадил на подлокотник своего кресла. Запыхавшиеся девицы тем временем притащили из кабинета стул.

— Садись, парень, — Томми сунул ему в руку стакан и хохотнул, заметив подозрительный взгляд, брошенный Делом на нечто розовое, плещущееся внутри. — Не бойся, не отравишься!

Он отхлебнул — это было что-то сладкое, с привкусом клубники, алкоголь там почти не ощущался. В руках у большинства девушек были стаканы с этим же странным напитком. На столе неизвестно откуда появилось блюдо с пирожными.

— Тихо! — снова рявкнул Томми.

Девушки явно были хорошо вымуштрованы, тишина наступила мгновенно.

— Ну, все уже знают — Карен от нас уходит. Удачи тебе, детка! — он поднял стакан. — Дел позавидовал, там явно плескалось виски! — и стукнул о стакан Карен.

Девушки снова заговорили, все разом, выпили, расхватали со стола пирожные и мало-помалу обступили его, очевидно, им хотелось посмотреть на него поближе. Делу стало несколько не по себе, он не привык, чтобы сразу столько привлекательных молодых женщин разглядывали его с таким неприкрытым интересом.

— Ну все, девочки, работать пора, — гаркнул Томми, вставая, и добавил, уже тише, — пошли, парень. Карен, ты тоже.

В дверях кабинета Дел оглянулся. За спинами тесно сгрудившихся девушек Карен видно не было, но ему показалось, что оттуда доносится знакомый звонкий голос.

— Сейчас придет, проходи. — Махнув рукой, Томми пошел к своему месту, но внезапно потерял равновесие и пошатнулся. Дел еле успел подхватить его и помог сесть.

— Спасибо, выручил, — плюхнувшись в кресло, Томми вздохнул и скривился, словно съел что-то кислое. — Ноги ни к черту не годятся, тушу уже не держат.

Не прошло и двух минут, как Карен, веселая и запыхавшаяся, вбежала в кабинет.

— Ну, вот и умница, — кивнул Томми. — Сейчас я вас через боковую дверь выпущу, девчонкам на работу пора, сама знаешь. Да и парню твоему вроде не по себе, что они ему смотрины устроили, так что хватит с него.

Дел усмехнулся, вспомнив девушек, с таким интересом разглядывавших его. Томми встал и тяжело вздохнул.

— Ну все, ступайте, пора уже. В гости-то заходи, детка, не забывай.

Карен подошла к нему, в глазах у нее блестели слезы. Она хотела что-то сказать, потом махнула рукой и просто поцеловала его в щеку. Он шепнул ей что-то на ухо, обернулся к Делу и протянул руку.

— Ну, пока, парень, береги ее.

Дел молча пожал ему руку, Томми прошел к боковой двери, отпер ее и кивнул. Выходя, Дел услышал тихие слова Карен: «Спасибо за все».

Обратно они ехали молча. Затормозив у дома Карен, он обнял ее и прижал к себе. Девушка продолжала молчать.

— Если хочешь, поплачь, может, легче будет. Я знаю, каково тебе сейчас.

Она вздохнула и потерлась щекой об его плечо — Дел понял это как разрешение продолжать.

— Я когда из армии уходил, что-то похожее, наверное, чувствовал. Хоть и война была, и трудно, и по дому скучал, а в последний день вдруг как-то не по себе стало. Понимаешь, мы всегда вместе были, одной командой, а тут — они остаются, а я ухожу.

Карен подняла голову.

— Какая война?

—Да, я все забываю, что мы из разных поколений, — он усмехнулся, — Я три года воевал во Вьетнаме, тебя тогда еще и на свете не было, — и, помедлив, спросил: — Тебя это не пугает?

— То, что ты меня старше? Нет, мне с тобой с самого начала легко.

— Да нет, я про другое. Понимаешь, многие, когда узнают, что кто-то воевал во Вьетнаме, да еще в «зеленых беретах», они такого человека начинают просто убийцей считать. Об этой войне тогда много писали, особенно те, кто там не был. И в чем только нас не обвиняли, — он вздохнул. — Это была война, и мне действительно приходилось убивать, не раз и не два, — запнулся и добавил: — в том числе и голыми руками, меня этому учили.