— И кто их носил?

— Шпана на мотоциклах. Человек шесть, насколько я понял, опасные типы.

— Они приехали до появления «мерседеса» или после него?

— Примерно в то же время. Окружили его.

— Ты видел, как они открыли дверцу?

Старина Toy рассмеялся.

— Нет. Они поступили так же, как и ты со своим напарником. Сошли с мотоциклов, поиграли в гляделки, поудивлялись, потараторили между собой. Не такие уж и крутые, как показалось сначала. Пошушукались, а затем бросились к своим мотоциклам и отчалили.

— Они говорили по-тайски или по-кхмерски?

— Было слишком далеко, я не расслышал. Да и как я могу понять — по-кхмерски или на чиу-чоу, будь он неладен?!

— Среди них была хоть одна женщина?

— Дай мне еще глоток, паразит.

Я кивнул старейшине, и тот влил в глотку старине Toy еще немного самогона.

— Женщина? Нет! Только парни под кайфом — то ли яа-баа, то ли ганжа. И кишка у них оказалась тонка: не смогли переварить то, что увидели в машине. После того как они убрались, я подошел и посмотрел, в чем дело. Питон заживо жрал черного фаранга. И еще там были кобры.

— Как же ты поступил?

— Видишь ли, я не очень-то был уверен.

От его слов слушатели прыснули. Некоторые, чтобы удобнее было хохотать, даже присели на корточки.

— Не уверен? Как так?

Смех стал заметно громче.

— Меня посещают видения.

Слушатели развеселились вовсю. Двое мужчин и женщина, чтобы как следует посмеяться, даже улеглись на землю. Многие привалились к хижине, сотрясаясь всем телом. Старейшина широко улыбнулся.

— Его часто посещают галлюцинации, в основном он видит змей.

— Правильно. Поэтому я не был уверен. А когда мне сказали, что в машине находились настоящие змеи, пришлось как следует хлебнуть.

— А женщину ты там не видел?

— Не будь идиотом! Если бы в «мерседесе» оказался кто-нибудь еще, то как пить дать был бы трупом, как тот черный.

— Ты не заметил женщину — высокую, наполовину негритянка, наполовину тайка. Может быть, она вышла из машины до того, как приехали мотоциклисты?

— Нет, ее бы я запомнил. Женщины мне в галлюцинациях не являются. С какой стати? У меня уже тридцать лет не стоит.

Новый взрыв смеха, люди беспомощно трясли головами, старейшина, отвернувшись, тоже хохотал.

— Хорошо. — Я посмотрел на остальных: — Кто-нибудь еще видел мотоциклистов?

Все взгляды разом устремились на старейшину.

— Мотоциклисты ему не привиделись, были на самом деле, но никто не хочет давать показаний. Они считают, что это банда убийц, и не желают впутываться.

— А если неофициально, все согласны с тем, что он сказал?

— «Неофициально» звучит неплохо, хотя я не совсем понимаю, что это значит. Многие видели и мотоциклистов, и как старина Toy подошел к «мерседесу», заглянул внутрь, а затем принялся биться головой о машину. Мы все это наблюдали. Несколько человек тоже приблизились к машине. Они были там, когда вы приехали со своим напарником.

Старейшина влил еще немного виски в Toy. Способности старика оказались необычайными — он осушил целую бутылку самогона и только после этого захмелел. Старейшина развязал его. Но перед тем, как ослабить веревки, рядом с ним поставили еще одну бутылку и на всякий случай отошли подальше. Пьяница бросился к спиртному и всунул горлышко в рот.

Я поблагодарил старейшину.

— Так ты не наведешь на нас ФБР? Самогон — основной источник нашего дохода. Мы без него пропадем.

Это был первый признак слабости, и ею следовало немедленно воспользоваться. Старейшина бросил на меня быстрый взгляд и кивнул, приглашая в дом, где из тряпичного фильтра тонкой струйкой не спеша бежала в кувшин очищенная жидкость. Хозяин вытащил бутылку и два пластиковых стакана. Мы пожелали друг другу удачи, домашний спирт обжег мне глотку и согрел желудок. В хижине оказалось уютно — на углях варилась брага, и в воздух поднимался пар.

— Ты ведь из Восьмого района, так?

Я внимательно посмотрел на старейшину:

— И что?

— Ваш полковник — известная личность, — пожал плечами старейшина. — Викорн, так его зовут?

— Ты его знаешь?

Он опасливо поджал губы.

— Не лично. Я же сказал, он известный человек.

— Хочешь поговорить непосредственно с ним?

Сверкнула обезоруживающая улыбка.

— Поверь, я совершенно не кручу. Мы только не хотим, чтобы ФБР нам задавало вопросы. Люди в самом деле ничего не знают. Одни были пьяные, другие играли в карты. А у старины Toy вряд ли осталась в мозгу хоть одна живая клетка.

— Может быть, ты что-нибудь видел?

Секундное колебание.

— Когда появился «мерседес», я случайно оказался у съезда с дороги.

— В прошлый раз ты ответил, что тебя здесь не было.

— У меня были дела в другой части города, и я возвращался домой.

— Дальше.

— Все было примерно так, как описал старина Toy, за исключением одного: машина остановилась на съезде, потом приехали байкеры. Кто-то вышел из «мерседеса», сел на один из мотоциклов, и они укатили. Но я не разглядел кто, потому что все происходило по другую сторону автомобиля.

Его рассказ могла стимулировать только дополнительная порция самогона. В первый раз я выпил всего треть пластикового стаканчика, однако и от этой дозы у меня помутилось в голове. Старейшина снова наполнил стаканы, профессионально опрокинул стакан и облизал губы.

— Что произошло дальше?

Он криво усмехнулся:

— С тобой все в порядке? Байкеры были вооружены — такими маленькими штуковинами, как показывают в кино, наподобие небольших автоматов. У меня сложилось впечатление, что черного фаранга похитили. И естественно…

— Естественно, ты отвернулся. Очень тебе надо наблюдать, как совершается преступление, а потом давать свидетельские показания.

Старейшина не уловил насмешку в моем голосе и, испытав облегчение, расцвел в улыбке:

— Спасибо, что понял меня.

Я допил виски и поднялся.

— Не думаю, чтобы ФБР заинтересовал ваш самогон. Скорее всего они все-таки сюда явятся. Представь им старину Toy и ни о чем не тревожься.

— Ты не возьмешь денег? — удивился старейшина. — Могу тебе немного дать из того, что выручили на прошлой неделе. Люди поймут.

Я покачал головой.

— Удачи тебе, брат.

Старейшина наградил меня одной из своих самых искренних улыбок.