Минут через пять к ним подошел Марат Гареев с супругой. У него было смуглое приятное лицо, черные глаза смотрели вроде бы и дружелюбно, но так, словно пытались просветить тебя насквозь.

– Прекрасный повод для встречи, – сказал Марат Рамильевич.

– Да. Благотворительность – это действительно хорошее дело, – согласилась Лиза. И добавила то, чему научил ее Денис: – Оставим наши дрязги хотя бы на сегодня.

– Я согласен, – добродушно, но как-то двусмысленно улыбнулся Марат. – Считайте, что я о них уже забыл. Благотворительность прежде всего.

И он удалился, держа свою улыбающуюся и молчаливую, как кукла, жену под руку.

– У него красивая жена, – сказала Лиза.

– Обычная «барби» с модельного подиума, – пожал плечами Люблинский. – Скоро она ему надоест, и он с ней разведется. Как развелся с предыдущими двумя. – Он взглянул на часы и сказал: – Продержимся еще минут сорок, а потом можно будет уехать. Но прежде ты должна будешь толкнуть перед этим «созвездием» небольшую речь.

– Речь?

– Да. Ты ведь помнишь слова?

– Кажется, да. – Лиза взяла его за руку и сжала пальцами. – Денис, – хрипло проговорила она, – мне кажется, я не смогу. Я умру от страха.

– Я сделаю тебе искусственное дыхание и верну к жизни, – пообещал Люблинский.

Лиза вздохнула и проговорила страдальческим голосом:

– Можно мне хотя бы выпить шампанского?

Денис на пару секунд задумался, после чего поправил пальцем золотые очки и сказал:

– Хорошо. Но не больше одного бокала!

Молодая темноволосая медсестра Алла Копалина вошла в палату номер пять. У кровати пациентки хлопотала пожилая женщина.

– Ох, милая, и угораздило же тебя, – бормотала она, поправляя капельницу. – Я всегда говорила: машины – зло. Знала бы ты, сколько народу бьется каждый день! Я всегда, когда в маршрутку забираюсь, про себя молюсь: «Господи, убереги от аварии!» Да только, вишь, все без толку. Хоть десятком иконок да крестиков обвешайся, а коли захочет тебя эта железная тварь сожрать, так и сожрет.

– Марья Кузьминична, – окликнула старушку Аллочка, – давайте я сама все сделаю. У вас был тяжелый день.

Пожилая медсестра выпрямилась и поморщилась от боли в натруженной пояснице.

– Спасибо, милая! И впрямь, надо чуток передохнуть. Пойду, сделаю себе чайку с мятой. Спину с самого утра так и ломит. Уж не к дождю ли?

– Вроде не обещали.

– Да неужто ты им, охламонам, веришь?

– Вашему артриту я верю больше, – с улыбкой сказала Алла.

– Тогда не выходи завтра из дома без зонтика.

– Не выйду, – пообещала Алла.

Пожилая медсестра, тихонько причитая и ворча, проковыляла из палаты. Едва за ней закрылась дверь, как Аллочка переменилась в лице, улыбка сползла с ее узких губ, а лицо скривилось.

– И чего ее Брунов держит, не понимаю? – тихо и зло проговорила она. – В гроб пора ложиться, а она все работает.

Аллочка повернулась к кровати, скользнула взглядом по табличке с именем пациентки – «СВЕТЛАНА ИВАНОВА, 27 ЛЕТ», опустила бортик кровати с одной стороны и села на край. Несколько секунд она смотрела пациентке в лицо, а затем достала из кармана шприц, наполненный каким-то лекарством. Обернувшись в сторону двери, Аллочка обнажила руку девушки и сделал ей инъекцию.

Спустя минуту она наклонилась и негромко позвала:

– Эй!

Пациентка не отозвалась. Ее бледные веки по-прежнему были закрыты. Медсестра оглянулась на дверь и снова окликнула:

– Эй! Вы меня слышите?

Веки пациентки дрогнули и слегка приоткрылись.

– Вот так, – удовлетворенно проговорила Аллочка, снова взглянула на дверь, приблизила губы к уху женщины и сказала: – Мне велели вколоть вам снотворное. Но я не вижу повода. Я два года отучилась в медицинском, пока меня не вышибли, и кое-что понимаю.

Женщина облизнула кончиком языка пересохшие губы и хрипло пробормотала:

– Где я?

– В больнице, – ответила Алла. – Кто вы? Как вас зовут?

Бледные веки сомкнулись.

– Черт… – тихо выругалась медсестра. – Эй! Вы меня слышите?

Пациентка снова открыла глаза – посмотрела на Аллочку мутным взглядом и ответила:

– Да.

– Кто вы?

– Я… не помню.

– Как вас зовут? Вспомните ваше имя!

Лицо пациентки напряглось. Некоторое время она молчала, а затем тихо сказала:

– Ольга. Меня зовут Ольга… Ольга Князева.

Из коридора донеслись приглушенные голоса. Аллочка воровато посмотрела на дверь.

– Хорошо, – сказала она. – А теперь вам нужно отдохнуть.

Алла сделала пациентке еще одну инъекцию – на этот раз снотворного.

Глаза пациентки закрылись, она уснула.

Доктор Брунов читал толстую книгу, отрываясь время от времени, чтобы сделать ручкой пометки в раскрытом блокноте. Дверь кабинета приоткрылась, и в щель просунулась голова Аллочки Копалиной.

– Валерий Николаевич, можно вас отвлечь? – проворковала она.

– Не сейчас, Алла, – отозвался, не поднимая головы, Брунов.

– Это важно!

– У тебя все важно. Если это не вопрос жизни и смерти, зайди минут через десять.

Медсестра несколько секунд смотрела на врача, потом сказала:

– Валерий Николаевич, я хотела поговорить с вами насчет нашей новой пациентки.

– Какой пациентки?

– Той, которая лежит в пятой палате.

На этот раз доктор Брунов оторвал взгляд от книги и внимательно посмотрел на Аллочку поверх круглых очков.

– Из какой палаты? – переспросил он.

– Из пятой.

– А что с ней?

– С ней? – Алла пожала плечами. – Да ничего. Она спит.

Доктор Брунов с видимым облегчением вздохнул.

– Она и должна спать. Не беспокойся о ней. Займись своими делами.

Он снова опустил взгляд в книгу, но Алла не собиралась отступать. Она шагнула к столу и тихо произнесла:

– Не бойтесь, Валерий Николаевич, я никому не скажу.

Брунов снова поднял голову и посмотрел на нее недоуменным взглядом.

– О чем не скажешь?

– О том, что она лежит у нас под чужим именем.

Последовала пауза, в течение которой лицо Валерия Николаевича медленно бледнело. Наконец, справившись с собой, он глухо спросил:

– С чего ты взяла?

– Она сама мне сказала.