Женщина, считающая себя коварной соблазнительницей студентов. Обычная одиночка далеко за тридцать, разведенная и никому не нужная, ожидающая своей порции ласки прямо на рабочем месте. Заранее оказавшаяся без нижнего белья под строгой юбкой. Не заставляющая себя упрашивать, покорно наклоняющаяся на стол, заваленный бумагами, ради быстрого перепиха с молоденьким парнем вроде меня. И всегда готовая расплатиться красивыми отметками в зачетке.

От воспоминаний об этом меня снова передергивает. Я уже месяц ее избегаю потому, что самому от себя противно. И дела с учебой, как следствие, складываются теперь не самым лучшим образом. Но ничего не поделать. Все отныне будет по-другому. Я так решил. Мне есть ради чего жить. Мне хочется касаться только женщины, которую люблю. У меня есть Аня. Она — мое Солнце.

— Вот это я понимаю машина, — обходя меня слева, она указывает на «гелик» Юрия Палыча, отца Димы. — А это что? — Морщится, глядя на квадроцикл. — Отличный способ изящно свернуть себе шею?

Кладу руки на руль. Затуманенное сознание сразу приходит в норму, стоит ему только увидеть ключи в зажигании. Как же им не воспользоваться?

— Прокатить тебя? — Спрашиваю не своим голосом, словно во сне.

— Лучше на этом. — Аня смеется и тычет пальцем в «гелендваген».

— Не-е-е, — прыгая на сидение квадрика, усмехаюсь, — я ж не смертник! Случись чего, до самой смерти не расплачусь, даже если почку продам, денег не хватит. Даже если обе!

— Тогда, может, пойдем в дом?

— Садись, прокатимся! Не бойся. — Поворачиваю ключ, нажимаю кнопку зажигания. Раздается самый прекрасный на свете звук. Он отдается в ушах утробным рычанием голодного зверя и легкой вибрацией, согревающей ладони. Сейчас соображу, как тут все устроено. Слева сцепление, справа газ. Где тормоза? Вот они, родимые. — Давай, не ссы!

— Ты самый галантный кавалер из всех, кого я знаю. — Закидывая ногу и устраиваясь сзади, ворчит Аня.

Мех на ее жилетке щекочет мне спину. Дотягиваюсь до пульта, лежащего справа на полке, жму наугад кнопки — ворота, выходящие на улицу, начинают раздвигаться в сторону. Отлично.

— Если бы у меня было семь жен, — протягиваю ей шлем, взятый там же, на полке, — ты была бы самой любимой.

Она прокашливается.

— Какой-то сомнительный комплимент…

— Ладно. Самой-самой любимой из всех семи жен, — смеюсь я.

— Ха-ха. Как смешно. — Аня вертит в руке шлем и кладет его обратно. — Не хочу портить прическу.

— А голову ты, значит, повредить не боишься?

— Ты что ли собрался мне ее повредить? Я, вообще, к пьяным за рулем не сажусь. Хочешь, сама поведу?

— Конечно, — усмехаюсь я и плавно трогаю с места квадроцикл.

Солнцевой не остается ничего другого, как вскрикнуть и крепко обхватить меня руками.

Мы выезжаем на улицу, освещенную фонарями и одиноким диском луны, и мчим прочь от дома. Стараюсь сильно не разгоняться, чтобы не накуролесить. Нам явно достанется от Димона и за разгул, превративший мирную вечеринку в гнездо разврата, и за пьяного участкового, разгуливающего по усадьбе в трусах, и за бассейн.

Так что квадроциклом больше, квадроциклом меньше…

Мы едем по длинным ночным улицам, притихшим и полупустынным. Вдыхаем полной грудью свежий речной воздух, свободу и саму молодость. Мне так хорошо, как не было никогда. Чувствую, что и ей тоже.

Сворачиваю на набережную, проезжаю вдоль реки, где в это время еще полно гуляющих парочек и веселых компаний. Как только чувствую, что Аня расслабляет руки, прибавляю скорости, заставляя ее хвататься за меня изо всех сил. Потом опять сбавляю — ощущаю ответственность за нас обоих и не хочу рисковать.

Когда возвращаемся в нужный район и поворачиваем на ту самую улицу, мы все еще пьяны. Счастьем и друг другом. Аня визжит, подбадривая меня, и я с ветерком доставляю ее до дома Димы. Заезжаю в гараж, останавливаю квадроцикл и глушу мотор.

— Вот это да! — Восклицает она, спрыгивая. — Это было ох…

Ее волосы спутаны, взлохмачены и струятся по плечам жалкими сосульками. И все равно, это самое красивое, что я когда-либо видел. На секунду даже теряю дар речи, но вновь обретаю, как только ее губы касаются моих. Скользят, замирая на секунду, и прижимаются крепче. Руки в это время нежно гладят мою спину. Я моментально возбуждаюсь и дохожу до критической точки, готовый взорваться. Отпускаю руль, прижимаю ее к себе.

— Проверим, вдруг Машка уже вернулась? А? — Спрашивает вдруг она, оторвавшись от меня.

Вскакиваю, беру ее за руку, и мы бежим в дом.

— Вот же срань господня… — застываю на пороге, внезапно ошалевший от увиденного.

Повсюду горы одноразовой посуды, разбросанные по полу и по мебели конфетти, пустые бутылки, мусор и окурки.

— Все, ребята, всем пора домой! — Огорченно изрекает Солнце и толкает какого-то парня, мирно спящего на диване со стаканом в руке. — Слышите? Все! Конец вечеринки, расходимся!

Мало кто реагирует.

Следующие минут двадцать мы выталкиваем совершенно пьяных парней и девчонок за дверь. Некоторые из них несут на плечах своих товарищей, другие просто ползут к выходу полураздетые.

Музыку вырубают. Ярик с друзьями собирают аппаратуру и инструменты, загружают в припаркованный за воротами микроавтобус. Они выглядят приличнее остальных. Бодрые и способные еще ясно соображать. Убеждаюсь, что их водитель трезв, жму ему руку и машу на прощание. Возвращаюсь и застаю Аню посреди пустого танцпола.

Она стоит в чужих тапках на полу, покрытом осколками бокалов и чьей-то блевотиной. Вид у нее такой, словно саму сейчас вывернет. Мы открываем окно. Во дворе та же картина. Бассейн будто стихийное бедствие пережил. Несколько ребят, покидают его, по пути собирая недопитое спиртное — видимо, на дорожку.

Мы идем в гостиную. Аня подбирает разбросанные возле пустого шкафа плечики. На одно из них вешает жилетку. Сама находит какой-то халат, надевает и туго перевязывает на поясе. Поднимаю глаза и вижу болтающийся на люстре лифчик.

— Очуметь… — Обнимаю подругу за талию. — Итак. С чего начнем уборку?

— Сдурел? — Хмыкает Аня. — Здесь клининговую компанию нужно вызывать, они и то сутки провозятся!

— Хотя бы сколько-то успеем убрать.

— Да на х*р, мне проще свалить!

Смотрю на нее, удивленно распахнув глаза, и вдруг понимаю, что она не шутит. И тут мы вместе начинаем хохотать. До слез. Сгибаясь напополам от смеха. Мы ужасные люди. Ужасные-ужасные. Гадкие. Очень гадкие.

— Требую продолжения банкета! — Вдруг торжественно провозглашает Солнце и хватает открытую бутылку шампанского со столика.

— Поехали! — Киваю, беру ее за руку и веду за собой.

— С парнем… с таким прессом… да хоть куда! — Хихикает она, поправляя халат.