— Кажется, мы забежали вперед, — сказала Фидельма. — Давайте вернемся к тому моменту, когда вы только увидели того, кто впоследствии оказался братом Ронаном. Вы говорили, что увидели его в дальнем конце коридора, в котором находятся покои Вигхарда? Правильно?

Декурион кивнул.

— Вы окликнули его, потребовали остановиться? — подсказывал Эадульф. — Вам не показалось, что он ведет себя подозрительно?

Декурион охотно принял подсказку.

— Сначала нет. Когда я вошел в коридор и увидел на другом его конце этого монаха, я еще заметил, что дверь в комнаты назначенного архиепископа была приоткрыта. Я постучался, окликнул архиепископа, но, не дождавшись ответа, сам распахнул дверь и еще раз позвал. Ответа не было, и я вошел.

— Покои были освещены? — спросила Фидельма.

— Да, сестра, причем хорошо освещены. В обеих комнатах горели свечи.

— И что же вы увидели?

— Когда я вошел, все было тихо, только крышка сундука была открыта. — Он показал на сундук, в котором прежде лежали сокровища. — В нем ничего не было, и рядом не лежало ничего, что могло бы быть из него вынуто.

— Хорошо. Дальше?

— Я снова окликнул архиепископа. Потом пошел в его спальню. А там было мертвое тело.

— Опишите, пожалуйста, в каком положении лежало тело.

— Можно, я покажу?

Фидельма кивнула, и декурион направился в спальню и там опустился на колени в ногах кровати, почти в точности воспроизводя позу, которую показал Корнелий.

— Назначенный архиепископ лежал грудью на кровати, лицом вниз. Вокруг его шеи была веревка с узлами. Я хотел пощупать пульс. Кожа была холодная, и я понял, что он мертв.

— Вы сказали, холодная? — спросила Фидельма в неожиданном смятении. — Кожа была холодная?

— Да, — подтвердил Марк, поднимаясь на ноги. Вставая, он ножнами своего меча зацепился за покрывало и слегка приподнял его. Фидельма краем глаза заметила, что под кроватью что-то есть, однако не изменила выражения лица, продолжая внимательно слушать декуриона.

— Продолжайте, — попросила она.

— Было ясно, что архиепископа задушили этой веревкой. Насмерть.

— Какова была ваша первая мысль? — поинтересовалась Фидельма. — Что вы подумали, когда поняли, что Вигхард убит?

Марк поджал губы, задумавшись над ответом.

— Ну, что человек, который бежал по коридору, мог быть убийцей.

— Мог. А как насчет пустого сундука? У вас были какие-нибудь предположения?

— Я подумал, может быть, это было ограбление, и архиепископ застал вора врасплох и был убит.

— Может быть. А у человека, который убегал вдаль по коридору, в руках был мешок или что-нибудь, в чем можно унести такие крупные предметы, какие хранились в этом сундуке?

Стражник неохотно покачал головой.

— Я не помню.

— Ну же. До сих пор вы очень точно отвечали, — строго произнесла Фидельма. — Что мешает вам быть точным и дальше?

Декурион моргнул, смущенный неожиданной суровостью в ее голосе.

— Тогда я должен сказать, что не заметил у него в руках никакого мешка.

— Ясно. И тело было холодным, когда вы его осматривали. Вы сделали из этого какой-нибудь вывод?

— Что он мертв, и все.

— Понятно. Дальше. Что вы сделали после этого?

— Я закричал, чтобы поднять тревогу, и погнался за этим человеком, который к тому времени уже скрылся внизу на лестнице.

— Куда, вы говорили, выходит дальняя лестница?

— В другой квадратный двор позади этого здания. На мое счастье, в это время по двору шли двое из стражи и заметили монаха, поспешно выбегающего из здания. Они крикнули ему «Стой!», и он остановился.

— Остановился? — удивилась Фидельма.

— А что ему еще оставалось делать перед двумя вооруженными custodes? — усмехнулся Марк. — Они спросили его, кто он такой и что здесь делает. Он представился этим «Айн-Дина» и уже было убедил их отпустить его, когда они услышали, что я поднимаю тревогу. Тогда они задержали его до моего прихода. Вот, собственно, и все.

— Они его держали? Вы хотите сказать, что он пытался сбежать?

— Сначала пытался.

— Ага, — торжествующе сказал Эадульф. — Не похоже на поведение невинного человека.

Фидельма пропустила его замечание мимо ушей.

— Вы спросили монаха, что он делал около покоев назначенного архиепископа?

Декурион снова усмехнулся.

— Можно подумать, он сказал бы нам, что убил архиепископа!

— Но вы спросили? — настаивала Фидельма.

— Я сказал ему, что видел, как он бежал из покоев, где убит назначенный архиепископ. Он отрицал, что причастен к убийству. Я отвел его в помещения стражи и немедленно доложил обо всем коменданту Марину. Марин пришел и допросил этого брата Ронана, а тот все отрицал. Вот, больше ничего я сказать не могу.

Фидельма задумчиво потерла тонким пальцем переносицу.

— И все же то, что вы говорили ему, не совсем верно, не правда ли? — спросила она почти ласково.

Декурион нахмурился.

— Я имею в виду, — продолжала Фидельма, — что вы ведь не видели, как он бежал из покоев архиепископа. Вы сказали, что впервые увидели его в конце коридора, в котором расположены эти покои. Разве не так?

— Ну, если быть совсем точным, то так. Но ведь это очевидно…

— Свидетель должен быть точным, а не делать выводы. Делать выводы — обязанность судьи, — заметила Фидельма. — Так вот, вы говорите, что ваши люди задержали его на выходе из domus hospitale?

— Да, — ответил Марк Нарсес, явно задетый.

— Он нес что-нибудь?

— Нет, он ничего не нес.

— Проводили ли поиск вещей, пропавших из сундука Вигхарда? Нам известно, что из покоев похищено много ценностей. Мы предположили, что тот, кто убил Вигхарда, украл и сокровища. Но вы сказали, что не видели ничего в руках у Ронана в коридоре, и теперь подтверждаете, что при задержании у него в руках тоже ничего не было. — Фидельма тонко улыбнулась. — Так провели поиск пропавших ценностей или нет? — отчетливо и терпеливо повторила она вопрос.

— Конечно, — ответил Марк Нарсес. — Искали всюду, где он мог уронить или оставить их, пока бежал.

— Но ничего не нашли?

— Ничего. Марин отдал приказ обыскать комнату брата Ронана в Munera Peregrinitatis и его жилье.

— И, конечно, ничего не нашли и там?

— Ничего, — ответил Марк, которого ее всеведение все больше выводило из себя.

— А в этих покоях искали? — невинно поинтересовалась Фидельма.