Находясь в Дездеморе, он ежедневно готовился исполнять роль Таллиса Зенита. Ужинал он обычно в компании Ворона, и тот не позволял ему выходить из роли, задавая вопросы: какие достопримечательности он повидал, пока не попал на поезд Зенитов? Каким маршрутом ехал? Иногда Ворон садился в «Мечтательного лиса» и уезжал неизвестно куда, и тогда компанию Зену за ужином составляли моторики: Нова, Карлота и местный врач гостиницы, старый почтенный мото по имени доктор Вибхэт. Они не очень-то помогали Зену с репетициями. Одна лишь Нова замечала ошибки в его поведении, но редко утруждала себя тем, чтобы поправить Зена. В присутствии Ворона становилось труднее, и Старлинг охотно принимал вызов, наслаждаясь игрой.

– А дома как дела, Таллис? Как тетушка Калинда?

– Все разводит своих птеродактилей. Нашла генетический образец в глубоких архивах. Дядюшка Бхасри говорит, что рад появлению у нее хобби, вот только висячие сады от них страдают.

– Неплохо, Зен. Но над акцентом следует поработать.

И Зен работал над акцентом. И над внешним видом тоже. Гостиничный парикмахер сделал ему стрижку, а доктор Вибхэт подправил его ушные мочки: они были чуть крупнее, чем у Таллиса Зенита. Зен каждый день надевал новую одежду, а иногда даже спал в ней, чтобы вещи слегка поизносились и не выглядели новыми. Он таскал их по полу и набивал ими потрепанные саквояжи, которые Нова принесла ему из бюро находок гостиницы «Конечная». Он лежал в них на диванчиках гостиницы, читая тексты, которые давал ему Ворон, просматривая видео и голограммы, забивая себе голову историей Золотого Узла и жизнью Таллиса Зенита.

Как-то раз Зен уронил свою замысловатую гарнитуру с балкона и побежал вниз, чтобы проверить, не сломалась ли она. Гарнитура работала: когда он снова надел ее под волосы и прижал передатчик к виску, шепот Новы снова просачивался через кости его черепа. Зен моргнул дважды, чтобы активировать визуализацию, и картинка с его сетчатки тут же стала передаваться в ее умный мозг.

– Как одежда? – спросила она.

Зен посмотрел на себя сверху вниз – брюки из умной ткани и вишневые ботинки. Странно было осознавать: она видит то же самое, что и он, словно стала пассажиром в его разуме.

– Все еще слишком новая на вид, – сказал он. – Пойдем на пляж.

И они вдвоем пошли по лабиринту дездеморских каналов, мимо мертвых магазинов и молчаливых гостиниц. Куда бы ни повернули, они выходили на очередной пляж. На витиеватых перилах вдоль аллей, словно флаги, развевались морские водоросли. Лестницы спускались к размытым волнами пещерам, которые во время отлива превращались в такие же прогулочные аллеи; кафетерии то и дело всплывали впереди, словно цветы, распускающиеся из-под земли. Зену нравился золотисто-зеленый свет, свежий воздух, океан, и даже девушка-моторик, идущая впереди и показывающая достопримечательности.

К Нове он уже привык. Иногда даже ловил себя на мысли, что она вполне себе ничего. Но он быстро отгонял от себя подобные рассуждения: Зен Старлинг не из тех чудаков, которые способны влюбиться в мото. Но ему нравилась ее компания, Нова словно стала дублером всех настоящих девушек, которых он встретит, когда разбогатеет и уедет далеко отсюда.

– А расскажи мне о своем детстве, – сказала Нова у него в голове.

– Зачем?

– Мне просто интересно. – Она повернулась лицом к нему, улыбнулась и заговорила уже вслух: – Вот в чем разница между такими, как ты, и такими, как я. Я всегда была такой, как сейчас, а ты, в отличие от меня, когда-то вступил в мир крохой. И этот «маленький Зен» все еще прячется где-то внутри тебя, выглядывает из твоих глаз.

Зен фыркнул.

– Это не про меня. Мне пришлось быстро повзрослеть. Я мало что помню из детства.

Но что-то он помнил. На протяжении всех этих дней в Дездеморе воспоминания окружали его. Зен рассказал Нове несколько историй, пока они шли. Поведал о своих уроках актерского мастерства, о том, как мастерил и разукрашивал модели поездов, о виде из окна первой своей спальни, о которой помнил. Раньше он никому этого не рассказывал. Зен начал говорить про Ма и Мику, но эти воспоминания оказались неуютными: он начинал скучать по тем временам, когда был еще слишком мал, чтобы замечать гнев Мики или безумие Ма. В то время он любил их обеих, но это чувство как-то поблекло, и он знал, что оказался для них разочарованием. Вместо этого Старлинг стал вспоминать разные игры.

– Я тоже как-то любила играть в одну игру, – сказала Нова, словно тоже вспомнила о своем детстве.

Они стояли на набережной. Вода отступила от берега, зеленый полумесяц Хаммураби отражался на мокром песке.

– Я выходила вот так на песок и танцевала, – продолжала она. – Взмахивала руками, кружилась и вертелась, смеялась и кричала… А потом скаты меня засекали и обрушивались сверху вниз. Я ждала до самого последнего момента, а потом падала на песок и лежала совершенно неподвижно, пока эти глупые создания со свистом летали надо мной и обыскивали пляж, не понимая, куда я подевалась. Я лежала тихо, как статуя, и смеялась над ними. Они поражают только движущиеся цели. Забавный инстинкт развился у этих хищников – хотя, конечно, ничего у них не развилось, такими их спроектировали. Бедные скаты.

Зену еще не доводилось видеть ската вблизи, хоть он и слышал звуки, которые они издают. Из-за отсутствия естественных врагов, которые могли бы сдержать популяцию, они постепенно распространялись все дальше от дальних рифов и уже гнездились на верхних этажах заброшенных башен на южном конце острова.

– Давай попробуем, – протяжно сказал он, имитируя говор жителя Золотого Узла.

– Вряд ли Ворон бы… – начала было Нова, но Зен уже перебрался через перила, спрыгнул на песок и побежал к кружевной каемке прибоя, виднеющейся далеко впереди. Он посчитал, что именно так поступил бы Таллис Зенит.

Нова бросилась за ним. С каждым шагом они преодолевали по два-три метра. Глубокие следы на песке моментально заполняла вода, и за их спинами до самой набережной протянулась цепочка маленьких зеркал. Они пробежали мимо приливных заводей и обломков прогулочных катеров, наполовину погребенных в песок. Уже почти у самой кромки моря Нова крикнула:

– Зен!

Парень обернулся и удивился тому, как близко повис над ним один из скатов, какой он большой и как бесшумно спикировал из своего гнезда среди старых башен. Он был коричневым, на широких крыльях виднелись узоры, похожие на отметины на спинах пауков (на кремовых пятнышках все еще проглядывал размытый след логотипа какой-то из корпораций, специализирующихся на генной инженерии). Существо раскрыло крючковатый клюв и яростно ухнуло: или чтобы у Зена кровь застыла в жилах, или дабы предупредить стаю, летящую следом, что Зен – это его добыча, а остальным придется довольствоваться объедками.

И тут Нова налетела на Зена и повалила его на песок. Она ничего не сказала, но ее голос хлынул ему в голову, словно звук с видеозаписи или голоса, которые слышала его мама:

– Помни, лежи тихо!