Не люблю я такого! Попахивает какой-то западней. Причем расставленной не на меня, а на эту троицу. Хотя мне Император эту информацию сообщил лично, ну почти — прислав проекцию. А случилось это позавчера. Значит, письма были написаны еще раньше.

— Император сообщал вам для чего он отправил вас сюда? — спросил я.

Зорев помотал головой.

— Только эти бумаги. Больше ничего.

— Странно. Указы, судя по всему, написаны несколько дней назад, а Разрушитель находится в этом мире только два дня.

— Разрушитель? — удивленно произнес Лаптев.

Пришлось коротко пересказать все, что я знал об этом существе, кроме своего родства с ним конечно.

По мере того, как я говорил, лица слушателей все вытягивались и вытягивались, рискуя стать похожими на маску убийцы из «Крика»

Я закончил рассказ, а в шатре так и стояла тишина. Василий Иванович, слушавший историю вместе со всеми, только едва слышно крякнул и произнес:

— Да уж, не ожидал такое на старости лет.

— Так никто не ожидал, — поддержал его Зорев.

В своем рассказе я ни разу не обвинил Императора и Шалока напрямую. Старался обходить эти моменты, осторожно высказывая предположения. Но либо плохо обходил, либо виновники всего этого безобразия легко угадывались.

— Никита Васильевич, вы считаете, что это все устроил Шалок и Император, как его адепт? — все же решил уточнить Кручинин.

— Не знаю полной степени их причастности, но то, что в появлении и использовании чудовищ виновны они — это точно.

Про монастырь мне тоже пришлось рассказать, так что моя логика была понятна.

— Вот же, незадача, — снова вздохнул Василий Иванович.

— И что вы собираетесь делать? — спросил Зорев.

— Спасать этот мир, — опередил меня Роман, все это время сидящий тихо и не встревающий в разговор. — Простите, что я вклиниваюсь, но раз уж Никита Васильевич, предложил по-простому, то я так и буду говорить. У нас нет другого выбора!

— Все верно, — поддержал я боевого товарища. — У нас нет выбора, мы должны сделать все, чтобы сохранить мир в целости и сохранности. Вы трое и я, являемся адептами духов, что по сути, являются хранителями этой земли. Но сейчас речь не идет о стирании границ Российской империи. Нет! Сейчас все гораздо сложнее. Весь мир может исчезнуть! И кто кроме нас может хоть что-то сделать? Никто!

— Но ведь даже духи во главе со Стрибогом и Дажьбогом тогда не смогли окончательно расправиться с Разрушителем. Как мы сможем это сделать? — произнес Лаптев и развел руками.

— У нас есть мы и духи, да еще Шанс. Так что считайте, защитников стало больше, чем было в тот раз. А Разрушитель один. Думаю, шансы есть.

О том, что я вообще хотел бы избежать этой схватки, переговорив с Разрушителем тихо, по-семейному, я тоже умолчал. Пусть готовятся к драке, а если удастся просто постоять в поле, так оно и к лучшему.

— Если есть еще вопросы задавайте, — предложил я.

Но в шатре вновь воцарилась тишина. Все были погружены в размышления. Но никто не был готов делиться своими мыслями. Видимо, новости тяжело вписывались в привычный уклад жизни этих людей. Вот и отлично. Пусть немного подумают. Заодно, надеюсь, определятся с кем они и за что будут драться.

— Если вопросов нет, я предлагаю отдохнуть. Завтра утром начнем продумывать план действий.

Все согласились и тихо распрощавшись ушли. Заниматься размещением гостей Василий Иванович отрядил аж пять человек, так что я не сомневался, все будет выполнено по высшему разряду. Конечно, с поправкой на полевые условия.

Сам же я тоже был на последнем издыхании. Продолжительное бодрствование плохо сказывалось на сознании. Мысли путались, голова варила отвратительно, глаза слипались даже при ходьбе.

Сначала я думал, что займусь поиском вариантов проникновения в огненный круг Разрушителя для личной беседы сразу после встречи, но сейчас понимал, что это будет не продуктивно. Двадцать минут дороги до поля на лошадях меня бы вымотали окончательно и я, наверняка, совсем перестал бы соображать. Поэтому, выяснив у Романа, где я смогу заночевать, и уже на полном автомате дойдя до палатки, упал на приготовленную походную кровать с приятно пахнущим постельным бельем и уснул, не раздеваясь.

Снов мне не снилось. Лишь под утро, когда за пологом стало светлеть я погрузился в тягучий противный сон.

Мне снилось, что я выхожу из своей палатки, и попадаю в мир серого тумана. Видимо предрассветная муть, что я успел заметить снаружи вылилась в такое видение.

Я иду сквозь непроглядную пелену, но чувствую, что параллельным курсом кто-то движется. Раскачивает космы тумана, создает завихрения дымки, но не появляется в поле зрения. Мы идем так долго. Очень долго. И вот наконец я не выдерживаю и спрашиваю: «Чего тебе надо?» А мне отвечают: «Я хочу жить». «Так живи! Кто против? — говорю я. — Места полно! Просто не лезь куда тебя не просят» Мой собеседник молчит, словно о чем-то раздумывает. «Я умираю, — тихо говорит он. — Нет больше сил держаться» «Я-то чем могу тебе помочь?» — удивляюсь я. «Ты можешь дать мне Солнце!» Яркий свет бьет в глаза, и я вскакиваю в своей постели. Голова мокрая от пота, руки комкают край одеяла.

Вот и поспали. Отдохнули от тягот реальности.

Настроение оказалось испорчено. Казалось бы, просто сон. Чего о нем вспоминать? Особенно, когда на улице отличная осенняя погода. Тепло, светит солнышко. Высоко в прозрачном небе плывут крохотные белые облачка. А желтая и красная листва яркими красками зажигает горизонт. То и дело из леса слышится перекличка птиц, собирающихся улетать в теплые края. Последние стаи уток и гусей проносятся над головой оглашая окрестности раскатистыми звуками своих голосов.

И нет чтобы радоваться последним теплым денькам, так я злюсь. Злюсь на себя, что, увидев сон не могу вернуться в строй уже битый час. Злюсь на Разрушителя, что приперся сюда со своей местью. Злюсь на Императора, что позвал или может не позвал его в наш мир. Злюсь на то, что мне сейчас предстоит искать способы не дать этому миру упасть в пропасть, над которой он повис, того и гляди свалится.

Но злость — это неплохое чувство. Оно заставляет сердце гонять кровь и снабжать ей мозг. Оно бодрит до дрожи, требуя принять решение. Главное не потеряться в ней. Не поддаться затуманиванию разума. Не позволить себе стать рабом стресса, что может последовать за перегоранием злости. Тут, как и везде, нужно держать баланс. Учиться ходить по краю, не заступая за черту. Но и не отпуская все на самотек. Не дать злости полностью управлять тобой. Научится держать ее на строгом поводке, не давать послабление, а если потребуется, то и резко одернуть.

Я учился этому долго. Вести бои только на тактике, стратегии и с холодной головой — хорошее решение, но редко реализуемое на практике. Разве, что в абсолютном спорте. Везде в прочих случаях, нужно уметь понимать себя. И иногда, именно злость, протягивает тебе руку помощи. Но не стоит обольщаться. Если упустишь момент и дашь слабину, то ты проиграл. Я не раз видел такое.

Нужен баланс. Я поднялся с постели и повторил себе это еще раз. Нужен баланс.

Я подошел к деревянной табуретке, что стояла в углу палатки и встал на нее ногами. Хлипкий стульчик качался. Ножки были неровные или поверхность, на которой стоял табурет. Не важно.

Качнувшись, я поставил табурет на две ножки и взмахнул руками ловя равновесие. Удержался. Постоял немного так, балансируя на краю. Улыбнулся и качнул стульчик еще раз, переводя его в стойку на одной ножке.

Табурет встал на угол и затрещал. Я оказался стоящим на одной ноге в самой верхней точке этой конструкции. Миг, и стул с хрустом рассыпался у меня под ногами. Я в падении кувыркнулся, мягко гася инерцию и вскочил на ноги у самого входа. Прямо лицом к лицу с Романом.

— Вот это цирковое представление! — восхищенно произнес подполковник и хлопнул в ладоши, не в шутку, а на полном серьезе.

— Давно тут стоишь?

Я только сейчас понял, что все действия проделал с закрытыми глазами. Прикрыл их, едва подойдя к табурету. А значит несколько десятков секунд я был полностью сосредоточен на своем внутреннем состоянии. Что ж не плохо для начала, особенно, когда столько времени не тренируешься.

— Ты как только на табурет встал, так я и зашел, — ответил