— Его теперь зовут уже не Фреди, а Альфред, и с сегодняшнего дня он стал такой большой, что не может быть ни львом, ни принцем…

— Ну нет, — смеялась мама, — для нас ты всегда будешь Фреди!

— Даже когда он вырастет большой и у него будет борода?

— Да, и тогда тоже.

— Вот, слыхал? Так тебе и надо! — обрадовалась Геди и дёрнула брата за ковбойку так, что она у него вылезла из штанов. А он этого терпеть не мог.

— У меня никогда не будет бороды! — закричал он зло и снова заправил рубашку в брюки.

Чтобы его успокоить, мама дала ему погрызть морковку: ведь он был так взволнован и так устал после первого дня в школе. Морковка и в самом деле подействовала на него умиротворяюще. Он вынул из ранца свой новый букварь с разноцветными картинками и показал маме.

У Геди глаза стали круглыми — она была просто ошеломлена великолепием этой книги и сказала:

— Раз каждый получает в школе такую книгу, я, может, всё же пойду учиться. Но только, если учитель разрешит мне плевать сколько захочу.

Фреди сунул букварь под мышку и с важным видом сообщил:

— Теперь мне надо делать уроки.

Мама удивилась:

— Как странно! Первый день — и вам уже что-то задали?

Фреди кивнул:

— Мы должны выбрать в букваре самую красивую картинку и придумать к ней рассказ, а потом пересказать его учителю.

— А разве учитель сам не умеет выдумывать рассказы по картинкам? — спросила Геди, и ей тоже захотелось погрызть морковку. — Послушай, Альфред, — сказала она, побежав вслед за братом в их комнату. — Может, мне тебе помочь? Выбирать картинки и придумывать рассказы я умею не хуже тебя, а может, даже лучше.

— Уж никак не лучше! — сказал Фреди тоном, не терпящим возражения, но всё же подвинулся, чтобы Геди могла сесть рядом с ним.

Они долго листали букварь и спорили до хрипоты, какая картинка лучше, — с подъёмным краном или со свиньёй и кучей розовых поросят.

После обеда они пошли играть в парк. Там всегда собиралось много ребят. Парк был огромный. Вдоль посыпанных гравием дорожек пестрели клумбы с чудесными цветами. Старые деревья затемняли аллеи, а разросшийся кустарник посреди зелёного газона, казалось, был просто создан для игры в прятки. Надо было только не попадаться на глаза сторожу, когда бежишь по газону, чтобы первому крикнуть:

«Палочка-выручалочка, выручи меня!» Или когда лезешь на дерево, чтобы спрятаться в его кроне. Впрочем, прятаться там было скучно, потому что в густой листве ничего не было видно. Правда, даже если сторож ловил ребят, это было не так уж страшно, потому что его племянник Петер всегда играл с ними. А Петер в таких случаях стоял перед дядей с таким виноватым видом и так умолял: «Прости, дорогой дядечка, прости!», что всякий раз всё обходилось благополучно не только для самого Петера, но и для всех остальных тоже. К тому же дети никогда не играли в центре парка, где прогуливались мамы с колясочками, а старики и старухи сидели на скамейках и грелись на солнышке, они облюбовали себе его дальний конец, такой тенистый, что называли его лесом.

— Я так рада, — сказала Геди, когда они бежали по улице в парк, — что хоть в прятки ты ещё можешь играть.

Фреди промолчал.

— А я — я всегда хочу играть в прятки! — продолжала она. — Если мне не разрешат играть в прятки, когда я вырасту, то уж лучше я навсегда останусь маленькой.

Она задыхалась — ей было трудно на бегу говорить такими длинными фразами.

— Не выйдет, — твёрдо сказал Фреди. — Хочешь не хочешь, а ты всё равно станешь большой.

Они добежали до каштановой аллеи. Петер, завидев их ещё издалека, крикнул:

— Быстрее! Мы как раз считаем, кому водить.

Они стали в круг, и Петер начал:

Первой вышла Геди, потом один за другим все остальные. Последним остался сам Петер, и ему пришлось водить. Он подошёл к большому каштану, согнул руку в локте, уткнулся в неё и начал считать. И все ребята кинулись врассыпную и попрятались за деревьями и в кустах. Было много старых, надёжных мест, чтобы спрятаться. Но Фреди был честолюбив и не хотел идти по проторенным дорожкам, он, как всегда, искал новое место, а Геди побежала за ним.

— Найди сама, где прятаться! — ворчал он. — Навязалась мне, да ещё в красном платье! Если Петер нас найдёт, то только из-за тебя, помидор несчастный!

Геди по опыту знала, что лучше всего промолчать. Не проронив ни слова, она поползла за Фреди в самые густые заросли и там притаилась. Она натянула платье на колени и вся сжалась в комочек, да к тому же зажмурилась, чтобы её никто не увидел.

— Меня видно? — спросила она.

Но Фреди в последний момент решил залезть на дерево и спрятаться в густой листве.

— Тсс! — зашептала Геди. — Он пошёл искать…

Петер как раз громко выкрикнул: «Сто! Я иду искать!» — и стал осторожно оглядываться по сторонам. Потом двинулся к большому деревянному ящику, в котором его дядя сторож хранил садовые инструменты. Кто-нибудь всегда прятался за этим ящиком.

Геди всё ещё сидела, сжавшись в комочек, она боялась пошевельнуться. По её голой ноге полз красный жук с чёрными пятнами на крыльях. Это было очень щекотно, но из страха, что зашуршит ветка, она не решалась его стряхнуть. Ноги Геди были покрыты золотистым пушком, и жук пробирался через него, как сквозь заросли, выбивался из сил, терял направление. Геди всё дивилась, зачем это он так трудится. «Если бы я была жуком, — думала она, — я ни за что не стала бы ползать по людям».

И вдруг в царившей вокруг тишине она отчётливо услышала какой-то странный звук. Это был совсем особый звук — жалобный, похожий на самую верхнюю ноту губной гармошки. Но Геди, конечно, прекрасно понимала, что это не гармошка, — не могла же она лежать здесь, в кустах, и сама по себе издавать эти жалобные звуки!

Геди затаила дыхание и прислушалась: снова раздался тот же жалобный писк. Геди забыла, что должна сидеть в кустах тихо, как мышка. Она проползла подальше, туда, откуда доносилось это повизгивание, и увидела нечто маленькое, мохнатое, чёрное; оно лежало в траве и тихонько скулило.

У Геди заколотилось сердце быстро и громко. Она испугалась. Не того, что этот чёрный клок шерсти ей что-нибудь сделает — для этого он был слишком мал, — её охватил какой-то особый страх, в котором были и жалость и любопытство. Кто знает, что сейчас происходит с этим непонятным существом? Может, ему больно? Может, оно уползло сюда, в густую траву, чтобы умереть? Сердце Геди стучало всё громче. Она наклонилась вперёд, ветка затрещала у неё под ногой.

— Тсс! — зашипел Фреди с дерева. — Ты что, с ума сошла?

Чёрный комочек шерсти снова завизжал, на этот раз так громко, что его услышал и Фреди.