— А позднее получить почту не можешь? — вознегодовал над головой Рада хозяин дома. — Там ждут, позвонить нужно!

— Сейчас, сейчас, — отозвался Рад.

Он неотрывно глядел в окно почтового ящика. Все это были рассылки, что поступало. И первое письмо, и второе, и десятое… Какое-нибудь четрнадцатое-пятнадцатое было не рассылкой. Совершенно точно, что не рассылкой. Впервые за все время его жизни здесь.

Рад кликнул по адресу — и вытащенное из почтового ящика письмо вылетело на экран. Написано оно были кириллицей. И начиналось, без всякого обращения, словами: «Вот так да!».

— Есть, — сказал Рад, отрываясь от экрана и откидываясь на спинку стула.

— Что есть? — с недовольством спросил над его головой хозяин дома.

Рад убрал с экрана письмо, заменив одной из рассылок, и развернулся на стуле, чтобы видеть своего бывшего сокурсника.

— Письмо от Дрона.

— Какого Дрона? — Бывший сокурсник, может быть, и не забыл их вчерашнего разговора во время чтения стихов наследником обэриутов, но имени сына знакомого тейкуна в памяти у него явно не удержалось.

— Дрона Цеховца, — сдерживая ликование, ответил Рад.

— Дрона Цеховца? — переспросил бывший сокурсник. — Что это за Цеховец? — И вспомнил: — А, это который сын?

— Который сын, — подтвердил Рад. — Ты с ним, между прочим, знаком.

Ночью, сочиняя письмо, он сообразил, что они все трое были на той квартире, где учреждалась оппозиционная партия. Только он не был уверен, остался ли тогда его сокурсник, когда они с Дроном слиняли, или ушел еще раньше.

Хозяин дома, однако, не вспомнил Дрона на том сборе. Он только поразился самому этому факту: как жизнь свела траектории их судеб в одной точке Москвы на несколько часов и развела:

— Что ты говоришь! Надо же. Кругла земля, удивительно кругла!..

— А ты тогда до конца был? Или ушел? — спросил Рад.

— Нет, не досидел. — В тоне хозяина дома, каким он произнес это, прозвучала снисходительность искушенности. — Там это так все затянулось! А метро же до часу. Не нынешние времена: хоть в два часа ночи машину поймаешь, хоть в четыре утра. И своих колес еще не было. А ты, кстати, что, до конца сидел?

— Нет, тоже не до конца, — признался Рад. — Вот, с Дроном как раз и ушли.

— Так что не замели тебя?

— А все-таки что, без ГБ не обошлось? — ответно спросил Рад.

— О! — воскликнул хозяин дома. — Какое хорошее дело без них обходилось. Приехали, навели шухер: обыск, понятые, всех, кто остался, — в воронок и в отделение милиции. В милиции, естественно, — допрос, протокол, удар по психике. Но и все, по почкам не били, и вообще не били — не нынешние времена. По психике потоптались, до вечера подержали — и отпустили. Ты что, не знал?

— Нет, не знал, — сказал Рад. Что было абсолютной правдой: действительно не знал.

— Милицией все и кончилось. — В голосе хозяина дома снова прозвучали нотки снисходительности. — Не прежние все-таки времена уже были. Неприятностей наобещали, конечно, — полный короб, но ни к кому больше не вязались ни разу. Больше того! — вспомнил он. — Потом, году уже в девяносто пятом, девяносто шестом — у меня звонок: подполковник такой-то, надо встретиться. Ну я ушами, конечно, застриг. Пришел он ко мне. Оказывается, один из тех, кто тогда допрашивал. И чего он хотел?

— Да, чего? — отозвался Рад.

— На работу он ко мне наниматься пришел, в службу безопасности. Обратите, говорит, внимание, вот, например, касательно себя: мы знали, что вы там были, но даже не стали вас вызывать, волновать вас…

— Что, взял на работу? — с любопытством спросил Рад.

— Да нет, зачем он мне нужен, — ответил хозяин дома. — Не фигура. Рядовой исполнитель, пешка. Какой мне от него прок. Его трудоустройство — его проблема.

Письма между тем продолжали поступать — одна рассылка за другой, — и наконец почта, что была в почтовом ящике Рада на сервере у провайдера, перекочевала к нему в компьютер полностью. Рад щелкнул кнопкой «отключиться», значок подключения к Интернету погас, значки постоянных программ, словно обрадовавшись исчезновению нахального временщика, перемигнулись.

— Готово. Линия свободна. Можно звонить, — сказал Рад.

Хозяин дома, однако, теперь не спешил уйти.

— Так и что пишет? — произнес он.

— Кто? — спросил Рад. Хотя прекрасно понял, о ком речь.

— Не хочешь показывать. Не хочешь говорить. Секрет! — Хозяин дома одобрительно потрепал Рада по плечу. — Правильно, правильно. Тайна фирмы. — Он сделал было шаг уходить — и остановился. — Между прочим, — снова потрепал он Рада по плечу, но сейчас это было требованием взглянуть на него. Рад взглянул, и бывший сокурсник, указав кивком головы на Женю-Джени, понизив голос почти до шепота, проговорил заговорщически: — Между прочим, должен предупредить, особо не увлекайся. Та еще штучка. Избалованная. Так быстро бабы избаловываются… — В голосе его прозвучала нотка исповедальности. — Попробуют денег — потом всё, как отравленные.

Рад промолчал. Ему хотелось как можно скорее вновь открыть письмо Дрона и впиться в него. Впиться — именно так он ждал этого момента.

— О'кей, ухожу. — Бывший сокурсник понял его молчание. — Выясни только ее планы, — кивнул он в сторону кровати. — Через час-полтора снимаемся. Пол, конечно, еще бы тусовалась и тусовалась, но мне же и на службе появиться нужно.

— О'кей, — ответил теперь Рад.

Дверь за хозяином дома закрылась, и он тут же развернулся к экрану, схватил мышку, нашел в списке писем письмо Дрона и кликнул его.

«Вот так да!» — вылетели на экран слова, что он уже знал.

Рад посмотрел на время, когда было отправлено письмо. Получалось, что Дрон ответил ему чуть не сразу, как ушло его собственное послание. Он отправлял его под утро, там, на другом конце земного шара был вечер, и, видимо, Дрон как раз сидел за компьютером.

Ну да, так и было, Дрон об этом и написал: «Сидел за компьютером, собрался отключиться, дай, думаю, посмотрю почту — и ба: твое послание!»

Письмо Дрона было замечательно. Он писал, что всегда помнил о Раде, жалел, что потеряли друг друга, много говорил о нем с женой… и далее, далее все в таком роде, а под конец предлагал восстановить отношения, во всяком случае, переписку, которой он будет очень рад. «Расскажи о себе, как жил, что делал, чем занимался эти годы», — просил он. «И может быть, осуществим какие-нибудь совместные проекты», — еще такие слова были в его письме.

Рад встал, прошелся по комнате, щелкнул кнопкой защелки на дверной ручке, отошел, вернулся и отомкнул дверь. Сказать, что он был возбужден, было бы неверно. Его распирало от возбуждения. Ему хотелось иметь сейчас в комнате грушу и вволю побоксировать с ней. Оказаться на гаревой дорожке на стадионе и изо всех сил рвануть стометровку. Разбежаться и прыгнуть с шестом в высоту. И если бы действительно имел сейчас возможность это сделать, то поставил бы мировые рекорды.