Она подошла ближе, опустила голову и заплакала, вытирая слезы руками. Ланселот потянулся было, чтобы взять ее за руку и утешить, но не решился, и снова откинулся на подушку, с улыбкой глядя на плачущую девушку. Напротив было окно с покачивающейся от ветра занавеской, и когда оно тоже стало раскачиваться на стене из стороны в сторону, Ланселот понял, что ему не хватает воздуха и от этого у него кружится голова. Он попытался вздохнуть глубже раз, другой и вдруг разразился раздирающим грудь кашлем.

Дженни побежала к столу, потом вернулась, подсунула руку под его подушку, приподняла ее вместе с головой и поднесла к его губам стакан с каким-то остро пахнущим питьем.

— Выпей немедленно, Ланс, тебе сразу станет легче. И не бойся кашлять — это очень хороший кашель!

— Угу, — сказал он, выпив микстуру и отдышавшись, — кашель просто замечательный. Я бы сказал, девятибалльный кашель.

— Доктор Вергеланн очень волновался, что у тебя был "непродуктивный кашель", а теперь ты начал откашливаться, и это правильный кашель.

— Кто такой доктор Вергеланн?

— Врач, который тебя лечит, доктор Олав Вергеланн. Он из Тронхейма и каждый день приплывает сюда на катере. Неужели ты его не помнишь? Ты ведь даже разговаривал с ним.

— Так вот кто это был! Доктор Вергеланн, глава Медицинского центра в Тронхейме, я слышал о нем.

— Ну да, это он. В первые дни он от тебя не отходил, даже ночевал здесь. Это он тебя спас! — И ты тоже, Дженни. — Я только выполняла его предписания.

— А я в бреду недоумевал, почему это ты время от времени превращаешься в симпатичного старого гнома с бакенбардами?

— Доктор Вергеланн и вправду похож на гнома-переростка.

— Еще ты иногда превращалась в маленького симпатичного ослика. — Ослик — тоже правда. — Это твой Патти? — Ну да. — Как он-то сюда попал?

— Очень просто — через открытую дверь, когда я проветривала дом. Доктор говорит, что свежий воздух — лучшее для тебя лекарство. — Я очень рад, что ты привезла ко мне в 102

гости своего Патти, вот только не пойму — зачем?

— Ланселот! Ты знаешь, что в прежние времена одинокие люди заводили себе собак. Как ты думаешь, если такой собаковладелец ехал в гости далеко от родного дома, он брал с собой собаку?

— Гм, если он был действительно одинок, то, конечно, брал. Я где-то читал, что в старинных поездах и самолетах были даже специальные места для собак, на них продавались билеты.

— Вот видишь! У людей были кошки и собаки, а у меня — ослик Патти. Считай, что это мой королевский каприз.

— Ладно, так и буду считать, мой король. Только держи своего Патти подальше от моего огорода. Но как тебе удалось его сюда привезти? Теперь ведь нет ни домашних животных, ни билетов для них.

— Он прилетел со мной на военном грузовом вертолете.

— Где же ты нашла военный вертолет, Дженни? — Надо знать где искать. — Расскажи!

— Потом, мой дорогой сэр Ланселот. Сей час ты должен выпить лекарство.

Она встала, и только тут Ланселот толком разглядел ее статную фигуру с высокой грудью и широкими бедрами. Он очень удивился: почему-то он был уверен, что Дженни маленькая, и фигура у нее как у подростка. Когда она поднесла ему какие-то таблетки и стакан воды, он послушно принял лекарство и заметил на ее белоснежной с веснушками руке массивный золотой браслет, явно старинный. Она производила впечатление старомодной девушки, и ему это нравилось.

Выпив лекарство, Ланселот потребовал, чтобы Дженни немедленно рассказала ему, как же она оказалась на его острове.

— Очень просто. Когда ты перестал отвечать на мои вызовы, я поняла, что тебе совсем худо. Я знала, что твой остров находится в Тронхейме-фьорде и рядом на берегу стоит город Тронхейм. Я нашла его на карте в моем учебнике географии и стала думать, как мне до тебя добраться. Тут как раз прилетел на военном вертолете один из моих старших братьев — в отпуск. Я уговорила его на обратном пути захватить меня и Патти и доставить в город Тронхейм в быв шей Норвегии. Маме мы сказали, что я лечу к нему в гости, потому что он хочет познакомить меня со своим другом. Мама спит и видит поскорее пристроить меня замуж, и она отпустила меня. — Надолго она тебя отпустила?

— Да хоть насовсем! Я думаю, что сегодня она уже не помнит, что у нее где-то есть дочь: моя мать целиком занята собой и своей Реальностью. Мы прилетели в Норвегию, мой братец высадил нас с Патти на вертолетной площадке тронхеймских экологистов, пожелал мне счастья и растаял в облаках. Я догадалась пойти в Центр питания, и там один симпатичный чиновник рассказал мне, как найти твой остров. По его же совету я обратилась в Медицинский центр к доктору Вергеланну, и доктор сразу согласился навестить тебя. Он привез нас на своем катере.

— И давно вы с доктором Вергеланном меня лечите? — Две недели.

— Это выходит, я две недели был без сознания?!

— Больше, ведь я прилетела только через три дня после того, как ты перестал выходить на связь.

— Понятно. Похоже, дорогой мой королек, ты спасла своего рыцаря от гибели! Так я теперь твой вечный должник?

— Само собой. А теперь я должна пойти на кухню и приготовить тебе куриный бульон.

— Еще одно чудо! Откуда на моем острове куриный бульон? Надеюсь, ты не сварила его из чайки?

— Нет, не из чайки. Это я свистнула коробку бульонных кубиков из военного рациона моего братца. Доктор Вергеланн велел поить тебя бульоном часто и понемногу. — Но я совсем не хочу есть, я не голоден.

— Сэр Ланселот, бульон — это не еда, а лекарство. И потом, почему ты обсуждаешь мои приказы? Король я или не король?! — Ты — королек. Иди, готовь свой бульон. Дженни ушла на кухню, а Ланселот лежал и блаженно улыбался. На секунду мелькнула мысль о том, в каком безобразии застала его девушка, прибыв на остров. От этой мысли его бросило в жар, но он тут же успокоил себя: он инвалид, и все человеческое ему чуждо. Гораздо интереснее узнать, почему это доктор, зная его положение, не попытался применить к нему закон об эвтаназии, пока он находился без сознания? Но и о странном докторе сейчас не думалось. Ланселоту было хорошо, спокойно и не хотелось ничего, кроме куриного бульона.

Получив свой бульон и выпив полчашки, Ланселот устало сказал Дженни:

— Знаешь, я почему-то так и не выспался за время болезни. Ужасно хочу спать.

— Это восстановительный сон. Спи на здоровье. — А ты что будешь делать? — Сяду возле окна и буду вязать тебе фуфайку из настоящей овечьей шерсти: тебе придется какое-то время очень беречь легкие, когда ты встанешь с постели.

— Ага… Матушка тоже вязала… разные вещи… из шерсти…

— Угу. А теперь давай сюда чашку, пока ты ее не уронил, ведь ты совсем спишь, — Дженни взяла из его ослабевших рук чашку, погладила его по руке и тихо удалилась. Ланселот хотел спросить Дженни, как там с "правилом двух вытянутых рук", но ему было лень окликать ее; он повернулся на бок и с наслаждением уснул.