Но Шуст шептать не стал, спросил очень даже громко:

– Карат, что это, мать твою, было?! Ты хоть что-то видел?

– И да, и нет.

– Это как?

– Кое-что видел и хочу это забыть.

– Дружище, я тебя понимаю. Но поконкретнее можно?

– А надо?

– Конечно надо. Команде интересно.

– Поконкретнее, там была… как бы тебе поприличнее сказать… В общем, я детали не разглядел. Что-то очень большое.

– Ну это мы и без тебя поняли.

– Длинное, с шипами, как у меня нога. И лапу видел четко, там палец чуть ли не с лодку. И между пальцами перепонки. И оно, вначале, было холодным, не похоже по тепловой картинке на зараженного. Хотя, какие тут к чертям зараженные, совсем на них не похоже. Правда, когда отходили, оно метнулось за нами, и местами загорелись горячие участки. Но всё было очень быстро, не уверен. Плавало оно, как торпеда, это я точно могу сказать. В общем, я у тебя то же самое могу спросить: что это было?

Шуст ответил не своим голосом:

– Думаю, крокодил.

– С баржу размером?!

– А почему бы и нет? Они ведь тоже перерождаются, но всё равно продолжают дружить с водой. Растут в ней, приспосабливаются к воде даже лучше, чем реальные крокодилы. Но могут, как и в старой жизни, выбираться на сушу. Где такая тварь завелась, там от воды надо держаться подальше.

– Согласен. А ведь раньше считал, что вода – самое безопасное место…

– Ага. Все так считают, пока под потоп не попадают. И это в лучшем случае.

– Под потоп я попадал, мне не понравилось. Но это… это мне не понравилось гораздо сильнее.

– Откуда здесь мог взяться крокодил? – впервые за всё время подала голос Диана. – Тут ведь не тропические кластеры.

– А ты слышала, что он творил? – не в тему спросил Шуст и не дожидаясь ответа, обратился уже к Карату: – Какой он по размеру был? Хотя бы примерно? Думаю, вряд ли с приличную баржу, это ты загнул.

– Да, поменьше, но очень и очень серьезный. Думаю, с вагон железнодорожный. Или с полтора вагона. Может, чуть больше или меньше. Я ведь его толком не разглядел.

– Не знаю, что там в вагоне за длина, но точно приличная. А полтора вагона – еще приличнее. Получается, это элита элит… Да это, мать ее, матерая элита! Может, из дальних краев приперся, путешествует по воде, да и по суше. А может из зверинца сбежал. Или даже из дома. Бывают чудики, в ванных этих тварей держат. Мелких, конечно, но те, на волю попав, могут дорасти до нужного веса. Крокодилу проще, он в воде живёт, там, поначалу, крутым мертвякам его трудно достать. Потом споровый мешок отращивает, как вес наберет и начинает кормиться наивными юношами, вроде Карата. Те ведь уверены, что на воде рай да благодать, а тут, внезапно, такой нерадостный сюрприз.

– Он, кстати, может чуять след и на воде, – сказала Диана. – Не знаю, что у нас с мотором, но из него вечно масло капало, или бензин. Я тебе, Шуст, говорила, что по воде радужный след идет.

– Да, может такое дело унюхать, ветра и волны нет. Но мы далеко ушли, не нагонит. Решать надо, что дальше делать. Срочно решать.

– Думаю, с отдыхом на чудесном озере надо завязывать прямо сейчас, – сказал Карат.

– Ага, в гробу я видал такие отдыхи, – согласился Шуст.

– Надеюсь, жемчуг ты не забыл?

– Ты что, решил поиздеваться над старым и верным другом?

– Я просто для порядка спросил, без наезда.

– С ценным добром у меня всегда порядок.

– Значит, возвращаться нам незачем. Уходим на основную точку, а дальше действуем по старому плану.

– Как это незачем? Да там добра осталось прорва: винтовка крупнокалиберная, пулемет, арбалет хороший, патроны, гранатометы одноразовые…

– Да и хрен с ним, – перебил Шуста Карат. – Или, если хочешь, сам потом за этим хламом сплаваешь.

– Куда это ты инвалида послать удумал?

– Инвалида? Да на тебе давно пахать можно, вместо трактора. Даже хромать перестал.

– Доктор сказал, надо месяц курортной жизни. И чтобы не напрягаться и не волноваться. А прошло, между прочим, всего лишь двадцать шесть дней.

– Ну-ну… Будем считать, что доктор сильно перестраховывался. Четыре дня разницы – это ни о чём. Не, ну если сильно хочешь, можешь тут остаться. Рыбалка по утрам и вечерам хорошая, а днем можно загорать на пляже. Заодно добро брошенное соберешь. А я из этих мест сваливаю в темпе. Ди, а ты как?

– Прикалываешься? Я же рыбалку не люблю, да и загар мне не идет.

– Насчет загара ты не права, – возразил Шуст.

– Может ты и прав, но всё равно не хочу оставаться. Понимаешь, где-то тут плавает элита размером с вагон, так что, Карат, я с тобой сваливаю.

– И со мной, – добавил Шуст.

– Ты же только что возражал, или как? – спросила девочка.

– Так я всегда возражаю. Должен же хоть кто-то выдвигать альтернативное мнение, иначе сплошной бардак начнется. Теперь бы еще понять, куда нас занесло. Нихрена не видно, ни одного ориентира, хоть бери, да по звездам иди.

– Ты что, не смотрел, куда плывешь? – удивился Карат.

– Да я даже глаза открыть боялся, так и гнал с закрытыми. Нервы после той контузии ни к чёрту стали. Да и раньше не сказать, что крепкими были… Скажи спасибо Улью, что на берег не налетели.

Лодку эту выбрали для экстренной эвакуации за высокие ходовые качества при скромных габаритах. Эдакий детский тазик с мощным движком. Потому, Карат сейчас без труда двигал веслами, следуя по узкой протоке, причудливо извивающейся среди зарослей камыша. Здесь можно, конечно, на моторе идти, но не нужно шуметь рядом с местом, в котором хранишь ценное имущество. Зараженные всякие попадаются, в том числе и весьма хитрые. Такие способны сложить два плюс два и устроить засаду. Некоторым не лень по несколько суток караулить, питаясь росой и светом солнечным, чтобы, в итоге, завалить одного-единственного худосочного парнишку, вернувшегося к своему тайнику.

Потому, мотор следует глушить или заводить за пару километров от потаенного места.

Очередной поворот, а за ним протока разделяется на два русла. Карат уверенно направился в левое, где камыш подступал так близко, что едва за лопасти весел не цеплялся. Да и глубина здесь ничтожная, водоросли, местами, ковром на поверхности колыхаются, а рыбешки, не имея возможности удрать в глубину, суматошно выскакивают из воды перед носом лодки.

По этим мелководьям можно сутками путешествовать, ни разу не увидев сушу. Камыш слишком высокий, даже если выпрямиться во весь рост, за ним ничего не разглядишь. Но Карату не нужно смотреть, он прекрасно помнит маршрут. Очередной поворот, и впереди показался тупик, – протока упиралась в склон невысокой дамбы. Старое гидротехническое сооружение с автомобильной дорогой поверху. Та давно пришла в негодность: асфальт растрескался, рассыпался, пророс кустами и травой. По всем признакам – стаб.