Когда так называемая беседа наконец-тозакончилась – оперативник понял, что я не могу внести хоть какую-нибудь ясностьв это дело, – я оперлась о стенку и закрыла глаза. В висках пульсировала кровь,перед глазами один за другим возникали люди, насквозь пробитые автоматнойочередью. Мне даже стало казаться, что я вижу, как их расстреливают… Вижу этипули, похожие на черные молнии. Я все это вижу, все это чувствую и принимаючужую боль…

– Нина, ты в порядке?

Я открыла глаза и увидела стоящего рядом ссобой Сергея.

– Разве я могу быть в порядке после того, чтопроизошло?

– Ты держишься молодцом. Народ потихонькувывозят.

– Леньку уже увезли?

– Леньку увезли.

– Жалко, я ведь с ним даже попрощаться неуспела.

Когда мы остались с Сергеем вдвоем, он подошелк столу, который просто ломился от давно уже остывших блюд, налил себе полныйстакан водки и выпил его одним махом. Засунув в рот соленый огурец, онпосмотрел на меня заметно покрасневшими глазами и произнес:

– Ты не смотри, что я водки выпил. Я обещалтебя домой отвезти, значит, отвезу. Можно ехать. Начало светать.

– Но ведь ты же выпил водки?! Целый стакан!

– Я могу выпить бутылку…

– Это много.

– Ничего страшного. Я могу вести машину влюбом состоянии.

Я вновь посмотрела на столы и неуверенноспросила:

– А со всем этим что делать?

– Оставить все как есть.

– Ты сюда скоро вернешься?

– Не знаю, смогу ли я вообще сюда вернуться…Пока я к этому не готов.

– Ты предлагаешь оставить все как есть?

– Вот именно.

– Но ведь все протухнет… Представляешь, чтобудет в этой комнате, когда ты решишь сюда вернуться?

– Ты хочешь убрать? У тебя есть силы, чтобывсе убрать и перемыть посуду?

– У меня нет таких сил, – честно призналась яи опустила глаза.

– Даже если бы они у тебя были, я бы тебеникогда не позволил. Я оставлю ключи соседке. Она постарается сделать всевозможное, чтобы этот дом как можно меньше напоминал о той страшной трагедии,которая в нем произошла…

– Что ты будешь делать с домом в дальнейшем?

– Не знаю. Я об этом еще не думал.

– Даже если ты и захочешь его продать, еговряд ли кто купит. После такой трагедии его не продашь даже за гроши.

– Я не могу его продать. Здесь прошло моедетство.

Окинув прощальным взглядом некогдагостепри-имный дом, мы вышли на улицу. Пока Сергей отдавал ключ соседке, я небез боли в сердце смотрела на припаркованные к дому машины и с ужасом понимала,что они уже никогда не дождутся своих хозяев. Остановив свой взгляд на машинеЛеонида, я тяжело вздохнула и почувствовала, как на глаза навернулись слезы…

– Нин, ну что, поехали?

– Что будет с этими машинами?

– Родственники приедут и заберут.

– А с Ленькиной?

– У Леньки тоже есть родственники.

Уткнувшись головой в мощную грудь Сергея, язастонала и еле слышно произнесла:

– Мне страшно.

– Уже нечего бояться. Самое страшное позади.Все обошлось.

– Мне страшно оттого, что к тебе я ехала сЛенькой, а уезжаю одна. Мне страшно, потому что его больше нет.

Мы сели в Сережкин джип, я почувствовала себязначительно лучше и немного расслабилась. Я и сама не знаю, почему его мощнаякрасивая машина подействовала на меня подобным образом. Возможно, потому что япочувствовала себя в безопасности и поняла – мне больше ничто не угрожает. Джипвызывал на дороге двоякое чувство – как уважение, так и опасение. Его боялись.Ему уступали дорогу… А его хозяин не обращал внимания ни на дорожные знаки, нина правила дорожного этикета. Он громко сигналил, гнал машины в другой ряд,несся с бешеной скоростью, перестраивался тогда, когда считал нужным, иоткровенно кого-нибудь подрезал.

Мы ехали молча, не проронили ни единого слова.Наверное, каждый из нас думал о чем-то своем. Каждому хотелось разобраться сосвоими чувствами наедине с самим собой. Не знаю, о чем думал Сергей, но ядумала о Леньке, о том, что в школьные годы мы были по-настоящему дружны. Междунами не было никаких «личных» чувств. Ни детских, ни юношеских и уж тем болееповзрослевших. Мы просто дружили и испытывали друг к другу братские чувства. Унас были, если так можно сказать, товарищеские отношения. Хотя… В эту встречумне показалось, что Ленька испытывает ко мне нечто большее, чем простодружеские чувства… Я уже давно стала женщиной, а женщина всегда чувствует душумужчины. Он смотрел на меня глазами, в которых была грусть, тоска по чему-тодавно ушедшему, которое уже никогда не вернется… Может быть, у него это сошкольной скамьи? Может быть, он это просто умело маскировал? Может быть, язначила для него больше, чем просто одноклассница? От этих мыслей у меня сталаразламываться голова, и я почему-то вспомнила тот давний случай, когда Леньканабрал мой номер телефона и сказал, что он женится. Он не приглашал меня насвадьбу, не говорил о том, что счастлив и как ему повезло… Он просто сказалодну-единственную фразу: «Нина, я женюсь», и ничего более. Я пожелала емусчастья, сказала, что очень за него рада, и положила трубку. А ведь этот звонокчто-то значил. Я просто не поняла тогда.

– О чем думаешь? – нарушил ход моих мыслейСергей.

– Обо всем и ни о чем…

– Ты думаешь о Леньке?

– Откуда ты знаешь?

– Догадываюсь. Ленька был отличным парнем.

Увидев Москву-реку, Сергей съехал с основнойтрассы и поехал по боковой дороге в сторону реки.

– Давай немного посидим у воды…

– Давай, – с радостью согласилась я. Сама незнаю, чему обрадовалась. Может, просто не хотелось расставаться.

Поставив машину у самой реки, мы подошли кводе и сели на корточки. Я бросила небольшой камешек и смотрела на расходящиесякруги.

– А ты знаешь, Ленька был в тебя влюблен… –Голос Сергея был крайне взволнованным.

– Откуда ты знаешь?

– Он мне об этом говорил.