— Еще бы!

Леня взвизгнул в полном восторге, одновременно извлекая откуда-то из нутра чем только не забитого письменного стола грязные бокалы и тут же бросаясь на выход, чтобы их сполоснуть.

— Все было дивно и чудесно в годы нашей не столь далекой юности, — продолжил он свой жизнерадостный монолог, почти тут же возвращаясь, — и лекции по соцреализму и собственно сам реализм, включавший массовые вакханалии под самогон в стенах общежития.

И мой бравый товарищ с широкой ухмылкой бухнул мокрые бокалы на стол, делая пригласительный жест в сторону свободного стула.

— Устраивай поудобнее свою пятую точку, и приступим к нашему загулу. За что будем пить, дружище?

Он все с той же широченной ухмылкой радостно разлил пиво и откинулся на спинку своего кресла.

— Выбирай сам за что, — хмыкнул я. — Ты — лучший тамада и сочинитель тостов, тебе и слово.

Недолго думая Леня чокнулся со мной:

— За нашу встречу! Понимаю — звучит чертовски банально, но уж больно пивка хочется! Чин-чин.

И мы выпили. В мгновение ока бокалы вновь наполнились, и Леня, больше не поднимая вопрос тостов, большими глотками поглощая напиток, принялся в подробностях описывать мне последний матч. Скажу честно, для меня все это было нечто в духе театральной миниатюры, исполненной талантливо и с душой, но на китайском языке.

— Прости меня, брат Леня, — горестно вздохнул я в очередную паузу и весьма выразительно посмотрел на часы. — Но время поджимает. Думаю, пивко ты спокойно допьешь и без меня, и это будет моей скромной платой за определенную профессиональную информацию.

— Ха! Так я и знал. Так тебе, старый пижонище, нужна от меня секретная информация? — Леня ухмыльнулся, выразительно прищелкнув пальцами. — Колись немедленно: про что, о чем, зачем?

Я широко улыбнулся в ответ.

— Все очень просто — мне нужна информация о нелегальной торговле человеческими органами в нашей дивной стране.

Леня так выразительно усмехнулся, что стало ясно: эту тему он не принимает всерьез. Так — забава, кошмарные сказки на ночь для малых деток. Он сделал жест, словно чокается со мной, и с кайфом выдул целый бокал, не прося меня составить компанию. Облизал губы и произнес внушительный монолог, из которого я могу привести здесь лишь отдельные отрывки.

Положа руку на сердце, можно сказать, что данная тема уже давно всех утомила. Понятно, что нелегально торговать на «черном рынке» человеческой печенкой или качественными гениталиями производителя невозможно — слишком квалифицированные специалисты и серьезные в техническом плане условия для того необходимы.

Но в нашей стране традиционно всем всегда не хватает скромных зарплат, а потому в последнее время имеются варианты по части нелегальной торговли органами. То бишь внешне все вполне легально: здоровый бедный парень продает богатому свою почку или кусочек покровной ткани, или чего другого. Но при этом далеко не все делается законно. Допустим, парню угрожают: дескать, не поделишься — не будем делать тебе жизненно необходимую операцию или сделаем так, что помрешь и даром ту же почку (печень, легкое и проч.) отдашь. Вариантов — море.

Известное дело, широкие слои читающей прессу публики просто обожают душещипательные и жутковатые темы, вот почему буквально на днях в их газетке вышла статья по интересующей меня тематике. Автор — Михаил Бабушкин, с коим Леня без проблем может меня познакомить «хоть прям щас».

— Познакомь, — без лишних словопрений ответил я.

Леня почесал затылок, взглянув на меня с искренним удивлением и здоровым любопытством:

— Прям щас? Ты серьезно?

— Серьезно, как никогда!

Леня только хмыкнул и налил себе еще пива.

— Ну что ж, как говорил наш препод по соцреализму, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец.

Он выпил и потянулся.

— Это действительно просто. Уно моменто.

И ослепительно улыбнувшись, Леня выбежал из кабинета. Мне не пришлось его долго ждать: ровно через тридцать три секунды он вновь нарисовался передо мной, сделав жест фокусника.

— Оп-ля — дело сделано, милейший! Без проблем. Попрошу вас, мусье, подтянуть штаны и следовать за мной.

Мы вышли и по длинному, тускло освещенному коридору направились в самый его конец. Здесь, перед дверью с табличкой «Редактор Михаил Бабушкин», Леня остановился и широко ухмыльнулся:

— Милый мой, хочу сразу тебя предупредить: Мишенька Бабушкин — человек жутко нудный, толстый и скучный, за что лично я не несу ни малейшей ответственности. Бог тебе в помощь!

— Мерси. — Я постарался вложить в свою ответную улыбку столько же радости, широты и оптимизма. — Сделаю все, что в моих силах, дабы завоевать любовь и признание милейшего Миши Бабушкина!

Леня погрозил мне пальцем.

— Но не забудь, от души наболтавшись, зайти к старому товарищу, чтобы сказать последнее прости!

Я сдержанно поклонился.

— Непременно.

После этой трогательной сценки мой провожатый пару раз грозно стукнул в дверь кулаком и тут же влетел в кабинет, ослепительно улыбаясь и картинно взмахивая длинной черной рукой:

— Мишутка, вот тот человек, о котором мы с тобою только что сплетничали, перемыв парню все косточки! Выложи ему все криминальные подробности дела о несвежей печенке. Пообщайтесь как следует!

Произнеся эту тираду, Леня весело расхохотался, развернулся ко мне, дружески хлопнул по плечу и исчез.

Столь стремительно очутившись в кабинете, я осмотрелся. Первое, что бросилось мне в глаза, — это письменный стол у окна, весь заваленный журналами, блокнотами, записными книжками и распечатками со следами ручной правки. Поверх всего этого бумажного беспредела небрежно лежал потертый ноутбук. Уставившись на эту картинку, я невольно задал себе вопрос, к кому же в таком случае обращался Леня. Вот тут и раздалось негромкое покашливание, заставив меня обернуться.

Плотный шатен в помятой рубашке, с взъерошенными волосами, сквозь которые просвечивала наметившаяся лысина, мирно сидел, полуразвалясь на продавленном диванчике у стены, и смотрел на меня, скривив тонкие губы в ехидной улыбочке.

— Добрый день, — приветствовал я его и, получив в ответ лишь столь же ехидный наклон головы, не стал ждать особого приглашения, запросто усевшись напротив умудренного опытом собеседника на свободный стул.

— Надеюсь, Леня ввел вас в курс дела, — продолжил я нашу непринужденную беседу. — Меня интересует нелегальная торговля органами человеческого тела. Существует ли она в нашей грубой жизни, или все это лишь безумные фантазии журналистской братии?

Человек, словно экспонат музея мадам Тюссо, продолжал все так же молча смотреть на меня все с той же кривой ухмылкой.