А я? — горько воскликнула Кейт. Разве я живу? Пресное, бесцветное существование, где самым ярким чувством является страх совершить ошибку, сказать или сделать что-нибудь не то. Конечно, она любит Альфреда, но разве можно сравнить это с пылающей любовью Медеи? Ее любовь — словно бурная полноводная река, а чувство Кейт — жалкий ручеек, мутный, задыхающийся под спудом приличий и условностей. Наверное, здорово любить так же неистово, как Медея, чтобы сердце истекало кровью от одного взгляда, чтобы после ласк любимого можно было и умереть.

— Кейт, ты занята? — раздался у нее за спиной задорный мальчишеский голос.

Кейт вздрогнула и пришла в себя.

— Для тебя я всегда свободна, — улыбнулась она, радуясь тому, что кто-то прервал ее грешные размышления.

Это был сын Альфреда, невысокий тринадцатилетний мальчишка, похожий внешне на Дайану, но лишенный ее вялости и покорности. Кейт привязалась к нему всей душой, и если у нее не получалось заменить ему мать, то уж любящей старшей сестрой она для него точно стала.

— Ты уже закончила?

Когда отца не было поблизости, Гарри не особенно церемонился с Кейт. Альфред запрещал ему беспокоить ее во время работы, но стоило ему уехать, как Гарри смело нарушал все его наказы.

— Почти. — Кейт одним движением смахнула бумаги в верхний ящик стола.

— Значит, ты можешь пойти со мной в магазин?

Когда Гарри что-то было нужно, его голос становился ласковым, просительным, что смешило Кейт до слез. Эту способность всегда добиваться своего Гарри, должно быть, унаследовал от отца!

— А что тебе нужно? — спросила она, нахмурив брови в притворной суровости.

Гарри были нужны новые кроссовки. В лагере, где он провел львиную долю каникул, вся его обувь приобрела жалкий вид. Но Гарри отлично знал, что просить отца бесполезно. Несмотря на свое состояние, Альфред Шелли строго ограничивал сына в расходах, и запланированное приобретение новой пары кроссовок должно было состояться не раньше, чем через месяц. Кейт пробовала повлиять на Альфреда, но он был неумолим.

— Мальчика нужно приучать к порядку, — сказал он. — Я не хочу, чтобы из него вырос избалованный лентяй.

Кейт логика мужа была непонятна. Почему бы не купить Гарри самое лучше, раз они могут себе это позволить? Но, в конце концов, старшим в доме был Альфред, а она сама была, в сущности, ребенком, о чем он ей тогда и напомнил.

Но изворотливому Гарри отцовские методы воспитания были нипочем. У Кейт всегда было вдосталь карманных денег, и он без зазрения совести ими пользовался. Совместные вылазки в магазин объединяли их и заставляли чувствовать себя немножко преступниками. Кейт была уверена, что Альфред будет очень недоволен, если прознает об их заговоре. Но жизнь без проделок Гарри была бы намного скучнее, и Кейт усмиряла угрызения совести мыслью о том, что нельзя допустить, чтобы сын губернатора был похож на оборванца.

Взявшись за руки, они медленно шли по центральной улице Карсона. На Кейт были старые потертые джинсы из тех, что она привезла из дома матери и до сих пор не выкинула, и мужская рубашка в крупную светло-голубую клетку. На голову она повязала косынку, а на нос нацепила солнцезащитные очки с большими круглыми стеклами.

— В них ты похожа на стрекозу, — радостно сообщил Гарри, когда увидел ее, но оба знали, что в таком виде ее вряд ли узнает кто-нибудь из их знакомых.

Гарри нарядился ей под стать, и если бы Альфред Шелли застукал их в таком виде, он был бы оскорблен до глубины души. Но Гарри и Кейт были очень осторожны. Они выбрались из дома через черный ход и шли тридцать минут пешком до ближайшей автобусной остановки. И только в центре Карсона они дали себе волю. Купили по брикету мороженого и спокойно прогуливались по улицам, не оглядываясь по сторонам каждые пять минут.

Кейт не в первый раз тайком выходила в город с Гарри, но никогда эти прогулки не доставляли ей такого удовольствия как сегодня. И ванильное мороженое никогда не было таким вкусным, и ветерок никогда так приятно не обвевал разгоряченное лицо, и никогда она не ощущала себя такой молодой, сильной, красивой, полной жизни…

Купив кроссовки и новую рубашку для Гарри, они заглянули в закусочную на окраине Карсона. В этом неаристократичном районе вероятность натолкнуться на кого-нибудь из знакомых была очень мала. Гарри и Кейт заказали сосиски, картошку и кофе и с наслаждением принюхивались к запаху жареного лука, которым пропиталась вся закусочная. Людей было немного, и все они не принадлежали к сливкам общества — двое работяг заскочили пропустить по кружечке пивка после тяжелого дня, девчонка с парнем обнимались в углу, какой-то мужчина разговаривал с барменом за стойкой. В углу был установлен большой телевизор, по которому шли бесконечные трансляции бейсбольных матчей. К бейсболу Кейт была на удивление равнодушна, но простая, непринужденная атмосфера спортивного бара была ей по душе.

Альфред бы брезгливо сморщил нос, если бы попал сюда, вдруг подумала Кейт. Он бы ни секунды не просидел в этом баре, и люди обязательно стали бы таращиться на него. Был в нем какой-то врожденный аристократизм, от которого веяло холодком. Раньше Кейт это качество восхищало, но сейчас она представила себе, как он сидит напротив нее в этом крошечном вагончике за грубо сколоченным столом, и поежилась. Здесь Альфред смотрелся бы очень неуместно.

Зато Гарри был в спортивном баре как дома. Невероятно, откуда у сына Альфреда и Дайаны такая любовь ко всему простому. Он учился в самом престижном колледже, отец прочил ему блестящую карьеру, однако Гарри с гораздо большей охотой носился бы с соседскими мальчишками и играл в футбол. Заманчивое будущее, которое Альфред готовил для него, совсем его не привлекало, и Кейт впервые спросила себя, насколько хорошо знает отец своего сына.

Принесли еду. Гарри с жадностью накинулся на сосиски и картофель, позабыв о манерах. Дома Кейт обязательно упрекнула бы его, но здесь все было иначе, и перепачканная кетчупом физиономия Гарри ее смешила, а не раздражала. Кейт сама ужасно проголодалась, и сосиски показались ей необычайно вкусными.

Но надо было так случиться, чтобы в этот бар на окраине города все-таки заглянул человек, который знал Кейт Шелли. Мужчина, весело болтавший с барменом, обернулся, когда Гарри особенно громко рассмеялся. В его глазах промелькнуло удивление. Он всмотрелся в пару, сидящую в дальнем углу бара: бойкий мальчишка в темном спортивном костюме был ему незнаком, но девушка в косынке, со сдвинутыми на голову огромными темными очками напомнила ему… Нет, этого не может быть. Жена губернатора, одетая как простая девчонка, в этой забегаловке? Но разве есть в этом городе, да в целом штате, женщина с такими же мягкими пушистыми волосами и улыбкой, от которой все лицо озаряется светом?

Мужчина задумался. Вот возможность, о которой даже мечтать было страшно. Она здесь, в такой части города, о которой большинство ее знакомых и понятия не имеет. И, кажется, прекрасно себя чувствует. Смеется, разговаривает, треплет по голове наглого мальчишку, который не сознает, какое это счастье — спокойно сидеть напротив этой женщины и смотреть на нее… Может быть, ему лучше уйти и не смущать этих двоих? Вряд ли Кейт будет рада его видеть. Но отказаться от возможности заглянуть в ее глаза? Ни за что! И пусть она встретит его с негодованием. Он готов рискнуть ради пяти минут пустякового разговора.