— Я не против того, чтобы он был и тем, и другим, — скромно заметил Маркус. — Видите ли, дорогая, я имею долю в ряде местных компаний и время от времени должен устраивать приемы. Но в промежутках между деловыми переговорами мне хотелось бы почувствовать себя как за каменной стеной, расслабиться, отдохнуть, забыть к чертовой матери о всякой работе!

— А каким вы представляете себе отдых? — тут же поинтересовалась Трэйси.

— Мне нравятся простые и доступные вещи. Я люблю есть, пить, спать, купаться, рыбачить, гонять по морю на катере… В этом смысле я самый обыкновенный человек.

— Скорее самый обыкновенный пират! — вырвалось у нее, но она тут же спохватилась: — Простите, я не хотела…

— Пират? — Маркус недоуменно нахмурился. — В каком смысле? Ну-ка, поясните! — Она, кусая губы, молчала и смотрела в сторону. — Вы имеете в виду мое отношение к женщинам? — догадался он, и в глазах его блеснул озорной огонек.

Трэйси пожала плечами и, по-прежнему не глядя на него, заявила:

— Я имею в виду ваше поведение в первые дни нашего знакомства.

— Боже! Так вы боитесь, что я вас украду и продам в гарем где-нибудь в Вест-Индии?

— Во-первых, — решительно возразила она, — меня не так-то просто украсть!

— Святая правда! Более того, я бы даже сказал, невозможно, если конечно…

— Продолжайте!

— Если конечно вы сами этого не пожелаете.

Чтоб ты провалился, Маркус Джулиус Макларен! — в отчаянии подумала Трэйси. И когда я, черт возьми, научусь держать язык за зубами!

— Я не враг себе, мистер Макларен! — высокомерно бросила она. — И все ваши предположения — не более чем досужие домыслы.

— Неужели вам не хочется, чтобы кто-то силой вырвал вас из одиночества, для виду прикрытого лихорадочной коммерческой деятельностью?

— Какая чушь!

— Вы все еще любите его, Трэйси? — просто спросил Маркус.

Девушка торопливо опустила ресницы, чувствуя, как непрошенные слезы выступают на глазах. Украдкой смахнув их, она прошептала:

— Зачем ворошить прошлое, которое давно уже умерло…

— Может быть, еще не все потеряно?

Последовала долгая пауза.

— Боюсь, то, чем мы с вами занимаемся, — пустая трата времени и сил, — вздохнула она.

Маркус аккуратно поставил на столик чашечку из-под кофе и поднялся.

— Вы правы, — улыбнулся он. — Уже одиннадцатый час. День был длинный, и вам следует хорошенько отоспаться. Я вам больше не нужен?

— Конечно нет! То есть, я хотела сказать, что сама управлюсь…

— Отлично! Если потребуется моя помощь, звоните. И ради всего святого — не вздумайте работать. Дела подождут до утра.

— А почему вы… — Она хотела сказать: «распоряжаетесь», но вместе этого печально улыбнулась: — Да, конечно, вы правы! Спокойной ночи!

Эту ночь вряд ли можно было назвать спокойной!

Нога Трэйси ныла, а в дремоту постоянно врывались образы и ощущения той, давней, канувшей в Лету любви, переплетаясь с видениями нового наваждения — это слово больше всего подходило для описания ее чувств к Маркусу.

Конечно же, наваждение, говорила она самой себе, изнуренная горячечными видениями. Иначе ты бы не стала в сотый раз вспоминать, как он подхватывает тебя на руки и несет, словно пушинку. Не думала бы без конца о том, как это чудесно — затихнуть в его объятиях, прильнув к сильному мужскому плечу. Чувствовать, как учащается твой пульс, когда он кладет тебя на кровать и не сразу отпускает… Ты бы не подчинилась так легко его приказаниям. И не дала бы волю запретным мыслям о том, как прекрасно было бы оказаться с ним в постели…

И обо всем этом мечтала она — ярая противница случайных связей, немало гордившаяся своей принципиальностью, свято верившая, что первый же ее мужчина непременно станет мужем! Вот дурочка! — отчитывала она себя. Не теряй головы, держи свои чувства под контролем.

Ближе к рассвету Трэйси наконец впала в забытье и почти сразу, как ей показалось, была разбужена звуком открывающейся двери. Чинно следуя друг за другом, в номер вошли Маркус Макларен, официант, толкавший впереди себя накрытый столик, и коридорный, вкативший кресло на колесах.

Комнату заливал яркий солнечный свет. Утро, судя по всему, было уже в разгаре.

Трэйси села в кровати и подтянула простыню до самого подбородка, потому что на ней была только полупрозрачная ночная рубашка с бретельками.

— Позвольте поинтересоваться, что вы тут делаете? — возвысила она голос.

— Доброе утро, дорогая! — приветливо улыбнулся Маркус. — Мы привезли тебе завтрак. Как дела?

— Отлично, но…

— Прошу к столу, мэм! — пригласил чернокожий официант, подкатывая тележку прямо к кровати и приподнимая крышки над тарелками. — Если вам захочется еще чего-нибудь, достаточно позвонить вниз и сказать. Приятного аппетита!

И он удалился, подталкивая коридорного, с любопытством пялившегося на Трэйси.

— Я сама могу спуститься на завтрак! — негодующе воскликнула девушка.

— В следующий раз. А поскольку сейчас половина одиннадцатого…

Трэйси подскочила на постели.

— Не может быть! Я никогда не сплю так долго!

Маркус кивнул на часы, стоявшие на туалетном столике.

— Если не верите мне, посмотрите сами. Куда вы?

— Прошу прощения, я на минутку! — пробормотала она, схватила атласный халат, висевший на спинке кровати, и, изловчившись, натянула его прямо под простыней. Только после этого она слезла с постели и, морщась от боли, проковыляла в ванную комнату.

— Теперь я готова продолжить разговор, — объявила Трэйси, когда, умытая и причесанная, вернулась из ванной и уселась за стол. — Видимо, я надышалась морского воздуха и уснула слишком крепко, — солгала она.

— Возможно, — со смешком отозвался Маркус. — Зная ваш энергичный характер, я даже начал беспокоиться, не случилось ли чего-нибудь.

Трэйси скорчила гримаску и придвинула к себе деревянное блюдо с фруктами и стакан апельсинового сока. Она взяла из корзинки кусочек хлеба, намазала его маслом и только после этого перевела непроницаемый взгляд на Маркуса. Тот был в белых шортах, тенниске небесно-голубого цвета и белых парусиновых туфлях — свежий, бодрый, удивительно красивый.

— А вы уже давно на ногах? — спросила она, пододвигая к себе аппетитную яичницу с ветчиной и помидорами.

— Докладываю: в ожидании вашего пробуждения я успел сыграть в теннис, поплавать в бассейне и позавтракать.

— А с кем же вы играли в теннис? Со стенкой?

— Я знаком с тренером здешнего клуба, и он подобрал мне партнеров.

— И кто же составил вам компанию?