В США на протяжении всего года очень часто безнаказанными оставались убийства, которые совершали вигиланты, если они были белыми, а жертвами их – чернокожие, которых подозревали в преступлениях. Афроамериканец Херли Оуэн был мелким вором, жил в Тексаркане в штате Техас и часто попадал в полицию за кражу автомобильных деталей. 19 мая он попросил шефа полиции выпустить его из каталажки – тогда бы он показал, где спрятал добычу. Газеты так описали произошедшее далее. Оуэн отвел двух полицейских в переулок, потянулся к мусорному контейнеру, достал оттуда пистолет, который спрятал там заранее, и приказал полицейским не приближаться. Один из офицеров все-таки вытащил пистолет и выстрелил в Оуэна. Тот оказался ранен, но довольно легко: он бросился бежать, а полицейские погнались за ним. Беглец прыгнул в машину, офицер Чоат пытался остановить его, но Оуэн выстрелил ему в живот. Чоата отвезли в больницу, где через полчаса он умер. В миле от города Оуэн бросил машину и, отчаявшись сбежать, попробовал утопиться в лесном озере. Его вытащили из воды и отвезли сначала в больницу, где его рану перевязали, а потом в тюрьму. Снаружи собралась целая толпа в тысячу человек. Люди вышибли двери тараном, проникли внутрь и схватили Оуэна. На шею ему накинули петлю, утащили в ближайший парк и там умертвили. Тело сожгли.

Однако самый чудовищный случай насилия по расовому признаку в Америке произошел примерно за две недели до того в Кирвене, штат Техас. 4 мая случилось нападение на семнадцатилетнюю белую школьницу Юлу Осли: ее стащили с лошади, изнасиловали и убили. Когда тело девушки, почти обезглавленное, обнаружили, начали искать преступника – и несмотря на то, что улики свидетельствовали против других людей, вскоре главным подозреваемым стал афроамериканец Маккинли Карри по прозвищу Снап. Его арестовали, угрожали и избивали, и наконец он выдал шерифу еще двоих афроамериканцев: Джонни Корниша и Моза Джонса. Через два дня после убийства Юлы Осли перед тюрьмой, где содержались трое подозреваемых, собралась толпа. Арестантов вытащили из камер и сожгли заживо в самом центре Кирвена при сотне свидетелей. Один человек из толпы описывал это так: «Когда сгорел один, бросили в огонь второго. Когда и этот сгорел, бросили третьего». Еще более жуткое свидетельство утверждает, что жертвы пытались выползти из огня, но толпа загоняла их обратно: «Время от времени кто-то пытался вылезти – его не пускали».

Страшные смерти Карри, Корниша и Джонса повлекли за собой целый месяц убийств на почве расовой ненависти. С линчевания в центре города минуло несколько дней, когда Шэдрика Грина, друга двух жертв, нашли повешенным на дереве. Среди белого населения ходили слухи, будто негры собираются в целые банды, чтобы отомстить. На самом деле ничто не могло быть опаснее озверевшей толпы белых обывателей. В ближайшие несколько недель от их рук погибли от одиннадцати до двадцати трех чернокожих. А когда насилие прекратилось, Кирвен навсегда утратил репутацию тихого городка, где приятно и спокойно живется. Дело об убийстве Юлы Осли так и не было раскрыто. Многие чернокожие бежали из города, страшась за свое будущее. Многие белые последовали их примеру. Кирвен совсем захирел и чуть не стал городом-призраком.

В 1920-е годы люди были одержимы скоростью. Атлеты-олимпийцы, пловцы, пересекающие Ла-Манш, гонщики на велосипедах и автомобилях – всем и каждому хотелось бежать, лететь, ехать быстрее. Читатели газет жаждали больше рекордов, больше безумных трюков. На суше рекорд скорости целых восемь лет держал английский водитель Линдстон Хорнстед. В июне 1914 года он разогнал свой гоночный Blitzen Benz до 199,5 км/ч на замкнутом треке на автодроме Бруклендс. Семнадцатого мая 1922 года на том же треке появился Кенелм Ли Гиннесс, выходец из знаменитой семьи пивоваров: он вел автомобиль Sunbeam 350HP. Гиннесс любил скорость и вне гоночного трека. Однажды он сказал коллеге-автолюбителю, что перекрестки лучше всего пересекать на огромной скорости, потому что так меньше всего шансов столкнуться с другой машиной. Гиннесс родился в 1887 году и с юных лет, еще будучи студентом Кембриджа, увлекся автогонками. Еще до войны он соревновался за Гран-при. 1922 стал для Гиннесса самым успешным: он первым пришел к финишу в соревнованиях в Британии, Испании и во французском Ле-Мане.

Автомобиль Гиннесса с громовыми раскатами пронесся по Бруклендсу, где не было ни перекрестков, ни других опасностей, достигнув средней скорости более чем 214 км/ч. Гиннесс уверенно побил рекорд Хорнстеда. В последний раз автодром Бруклендс видел такой подвиг. Через месяц Малькольм Кэмпбелл сел в машину Гиннесса и побил его рекорд на 8 км/ч, но гонщики не смогли договориться об отсчете времени, и рекорд Кэмпбелла так официально и не признали. Только в 1924 году он наконец прославится на весь мир как «самый быстрый человек на планете». К тому времени он уже купил машину Гиннесса, перекрасил ее в синий цвет и окрестил «Синей птицей» – в честь пьесы бельгийского писателя, лауреата Нобелевской премии Мориса Метерлинка. Именем «Синяя птица» Кэмпбелл называл все свои автомобили, на которых устанавливал рекорды. Карьера Гиннесса же закончилась трагически. На «Гран-при» в Сан-Себастьяне его машина попала в аварию: Гиннесс был тяжело ранен, его механик погиб. Гиннесс больше никогда не участвовал в гонках, ментальное здоровье его стремительно ухудшалось. Через тринадцать лет его нашли мертвым в собственном доме. Причиной смерти признали суицид.

Горацио Боттомли был одной из ярких фигур десятилетия. Он родился в 1860 году в квартале Бетнал-Грин в Лондоне, рано потерял обоих родителей и отрочество провел в сиротском приюте. Некоторое время Боттомли работал на стряпчего, но вскоре решил, что лучше проявит свои таланы в журналистике, чем в юриспруденции. В 1888 году он сделал вклад в основание газеты, которая позже станет Financial Times. Не все занятия Боттомли, впрочем, оставались в рамках закона. В 1890-х и 1900-х годах он проворачивал сомнительные делишки, которые приносили ему деньги и вскоре сделали богачом. Боттомли заигрывал с законом и иной раз стоял на пороге банкротства, но это не мешало ему заниматься политикой: он был членом парламента от либеральной партии. Кроме того, Боттомли владел журналом John Bull – популистским изданием с большим тиражом, весьма влиятельным во время Первой мировой войны. Когда война окончилась, Боттомли использовал John Bull в качестве платформы для кампании, продвигающей правительственные «облигации победы» – костыль для хромающей послевоенной экономики. Он, впрочем, и здесь был не слишком порядочен: проворачивал очередную аферу, и деньги, вложенные в облигации простыми людьми, сыпались ему в карман. Падение же Боттомли началось, когда он вступил в противоборство со своим прежним компаньоном Рубеном Биглендом. В сентябре 1921 года Бигленд напечатал памфлет, который был направлен против Боттомли и обличал его «последнее и самое крупное надувательство». Не слушая своих адвокатов, которые отговаривали его, Боттомли подал на бывшего партнера в суд, обвиняя того в клевете. Он проиграл дело, и на поверхность всплыли все его махинации с облигациями победы. Запутанные дела Боттомли привлекли внимание полиции, и вскоре он уже сам оказался под судом за мошенничество.