– Ты не знаешь, почему я женился на тебе, потому что никогда не понимала, о чем я думал, – вдруг сказал Явар. – На самом деле я пытался защитить тебя, но, к несчастью для нас обоих, я принимал неверные решения.

Двери лифта с жужжанием разъехались в стороны. Они увидели в зале няню в сопровождении женщины в национальной одежде Марвани. Женщины принесли Сибилле сонных детей.

– Сейчас я уеду.

– Я хочу, чтобы ты осталась.

– Послушай. – Сибилла положил руку на его загорелое предплечье и потянулась к нему, шепча: – Сейчас я останусь со своей семьей. Я буду делать то, что ты хочешь, не раньше, чем мы приземлимся в Марвани. Когда это произойдет?

– Я должен вернуться в течение двадцати четырех часов. Я уже предоставил местной прессе фотографии, сделанные на нашей свадьбе.

Сибилла побледнела. То есть остался последний день ее свободы? Единственный день, чтобы побыть со своей семьей и насладиться своей независимостью и волей поступать так, как ей нравится.

– И чего ты ждешь от меня?

– Постарайся закончить свои дела здесь как можно быстрее. Твоя семья, естественно, сможет посещать тебя так часто, как им захочется.

– В таком случае настало время тебе увидеться с моим отцом. – Сибилла произнесла это внезапно.

В ее глазах поселилось печальное выражение. Она сомневалась, что Явару это будет по нраву. Ее отец был полон предрассудков в отношении иностранцев, богатых людей и королевских особ, а дипломатия Брайану Уитакеру была незнакома. Явар заслужил эту встречу, потому что она не заслужила того, что произошло между ней и его покойным отцом, Лутом.

– Он приедет сегодня вечером в Лондон, чтобы навестить нас.

На обратном пути к сестре Сибилла вспоминала тот день, когда она встретила короля Лута, озноб, который случился с ней, когда она наконец узнала тревожную правду о том, что недовольный король, одетый так, как будто сошел с экрана, на самом деле был ее свекром. Он даже не удосужился говорить с ней на понятном ей языке. Пожилой человек стоял рядом, переводя каждый его яростный жест и недружелюбное слово, хотя Явар говорил ей, что его родитель бегло говорил по-английски. Возможно, вспыльчивый нрав короля помешал ему подобрать правильные слова на ее языке, ужасные, злобные слова, которые она никогда не смогла забыть, убедил ее, что их брак был незаконным…

– С самого начала это не было настоящим браком. Вашим отношениям не суждено было стать ничем, кроме как случайным романом. Явар хочет, чтобы ты оставила его в покое. Теперь, когда он вернулся в Марвани, между вами все кончено. Он не хочет, чтобы ты продолжала жить в его доме, не хочет снова слышать о тебе. Пожалуйста, не смущай его – не посещай посольство. Мой сын женится на приличной женщине своей культуры, а кто захочет выйти за него, если вы вызовете скандал?

И так снова и снова. Сибилла безрадостно вспоминала каждое слово, которыми ее пытались убедить в том, сколь ничтожную эпизодическую роль она сыграла в жизни Явара. Их отношения для него, по словам отца, – романтическая интрижка, ничего больше. Она бесправно проживала в его квартире, устраивала сцены в посольстве… Словом, женщина, которая всячески пыталась уцепиться за человека, которому она больше не была нужна. Ее гордость уязвлена, сердце разбито, потому что она искренне любила Явара.

И теперь казалось, что ее жизнь описала полный круг, размышляла Сибилла, когда лимузин вез ее обратно к сестре. Она знала, что Чезаре и Лорейн станут поддерживать ее, если она решит бороться с Яваром за детей, но она не могла не вспомнить, что Чезаре призывал ее к осторожности. Этот человек имел гораздо больше власти, чем прочие мужья.

Существовали две пугающие перспективы. Если она станет на тропу войны с Яваром, их и без того непростые отношения бесповоротно ухудшатся, и что будет, если она в конце концов проиграет суд об опеке? Как часто он позволит ей видеть собственных детей после такого конфликта? Она вздрогнула. Нет, она бы не рассчитывала на благоприятный исход, даже если бы не знала, что случилось с леди Софи. Бедная женщина… Невероятная жестокость – она никогда больше не увидела своего ребенка… Не раньше чем он стал взрослым и слишком закоснелым в своих предубеждениях и враждебности, чтобы выслушать другую версию истории. Сибилла полагала, что если она не будет предельно осторожна, то может стать жертвой того же горя и навсегда потерять своих детей.

С другой стороны, она больше не желала вовлекать Чезаре и Лорейн в свой конфликт, это было бы слишком эгоистично. Лорейн была снова беременна, и дополнительное давление и беспокойство было последним, что ей нужно. Судебное разбирательство стало бы лакомым куском для разных средств массовой информации, которые сестра и ее муж презирали, – несмотря на свой статус и достаток, они вели крайне затворнический образ жизни. Если бы Сибилла затеяла судебную тяжбу, скандал с арабским королем не смог бы остаться незамеченным. Нет, она не могла рисковать и подвергать свою семью или своих детей стрессу такого рода. Все они заслуживают лучшего, и она уступит. В конце концов, именно она приняла предложение Явара и она же была в ответе за последствия. Почему кто-то другой должен расплачиваться за ее ошибки?

Во время полета на частном самолете Сибилла сидела не шелохнувшись. Ее спина всегда оставалась прямой, руки покоились на коленях, глаза затуманены мыслями.

Явар поджал чувственные губы и снова опустил глаза в ноутбук. Чего он, собственно ожидал? Оживленную, заинтригованную путешествием попутчицу? Разумнее было сосредоточиться на положительных моментах: Сибилла была на борту вместе с детьми, и, что еще удачнее, для своего первого публичного выступления она предусмотрительно выбрала наряд, который должен впечатлить всех присутствующих. Простое темно-синее платье выгодно подчеркивало ее стройную фигуру. В солнечном свете, льющемся из иллюминатора позади нее, она выглядела невероятно красивой, волосы блестели как серебро. Этот же свет приковывал внимание к ее белоснежной, по чти прозрачной фарфоровой коже и мягким розовым губам.

Явар вспомнил ощущение этих шелковистых волос на своих бедрах и горячее прикосновение ее губ. Длинные загорелые пальцы невольно ухватились за край стола, возбуждение было сродни небольшому землетрясению. Стиснув зубы, он сосредоточился, чтобы подумать над тем, как она отреагирует на его просьбу.

Неподвижность Сибиллы таила бурю страстей. Ей хотелось кричать от гнева разочарования. Явар буквально охотился на нее и, загнав в ловушку, изловил как добычу. Она наконец принимает на себя роль его законной супруги, матери его детей-наследников, судьба, которую она, по иронии судьбы, когда-то была готова принять. Бисеринки пота выступили над ее верхней губой, когда она вспоминала невероятную давку, которую устроили папарацци, чтобы сфотографировать королевскую чету, и живую стену из сотрудников безопасности. Ей действительно не приходило в голову, что их брак так быстро спровоцирует лавину внимания. Явар принимал это как должное, но Сибиллу тревожил подобный интерес.