– Автомат! – завопил Шутер. – «Калаш» мой! Выронил, млять!!!

– Забудь про автомат! – приказал я и втянул его наверх.

Аля ползла первая, мы за ней. Шутер все ругался, но голос почти заглушал льющийся в трубу гул. Труба сначала шла горизонтально, потом – с небольшим уклоном книзу. Когда стало уже совсем темно, Алина вытащила из сумки фонарик. Луч озарил преградившую путь решетку. Прутья толстые и частые, между ними застрял всякий сор и застывшие пенистые мочала, будто отлитые из бледно-желтого пластика.

– Что это за гадость?! – прокричал Шутер, заглядывая поверх моего плеча. – И дальше нам как? Еще минута – и накроет! Эта труба слишком тонкая, чтоб защитить от Шторма!

– Сейчас мы под землей, – возразил я. – Так что не факт.

– Но ты не знаешь, какой слой земли над нами. И потом, лучше чтоб был бетон. И еще желательно стальную плиту над головой.

– Ну да, тебе еще титановое бомбоубежище подавай…

– Заткнитесь! – велела Аля. Она лежала на животе, а теперь перевернулась и посветила вверх. – Тут еще одна решетка.

– Вроде с виду более хлипкая? – спросил Шутер, заглядывая. – Или мне кажется?

– Не кажется, – подтвердил я, но он не услышал: в этот миг гул резко усилился. Труба задрожала, проникающий внутрь шум воды стал оглушительным.

– Все, кранты, – констатировал дезертир.

Алина задрала ноги и пнула решетку. Там хрустнуло, она снова наподдала, выбив из пазов железную раму. Вскочила и полезла вверх.

Дальше была небольшая камера с железными стенами, уходящий вбок короткий коридор – и нечто вроде металлической воронки, в которую мы скатились один за другим. Ее «горло» привело нас в бетонную коробку. Когда Алина свалилась в нее, фонарик вылетел у нее из рук, покатился, ударился о стену, успев озарить небольшую дверь в углу, погас. Аля вовремя отпрянула, и я упал не на нее, хотя лучше бы – на нее, все-таки помягче, чем валиться на бетон. К тому же я сам убраться в сторону не успел, и Шутер очутился на мне. Я крякнул от боли, спихнул его. Он сдавленно выругался. В кромешной тьме перед глазами плавали разноцветные пятна. Гул Шторма здесь звучал негромко, глухо, а шум воды почти не доносился.

– Спички? Зажигалка? – бормотал Шутер. – Или фонарик? Включите кто-нибудь чертов фонарик!

– Успокойся, – велел я. – Шторм… все, он уже здесь. Догнал.

В этот момент во мраке Алина сумела найти мою руку, крепко сжала и придвинулась ближе. Я улегся на бок, она тоже. Прижалась ко мне, спрятала лицо на плече. Я похлопал ее по спине, положил руку на затылок и замер. Шутер тоже затих. Мы лежали в абсолютной темноте, а над нами проносилось дыхание Леса.

* * *

В темноте раздался стук, клацнула кнопка, потом Алина сказала:

– Не включается. Стас, ты уверен, что хочешь это сделать?

– Хочешь? – переспросил я, снимая перчатки и засовывая их за ремень. – Конечно, я этого не хочу. Но я уверен, что должен это сделать. Шутер, зажигалка у тебя?

– Я экономлю, не чиркаю почем зря, – донеслось слева.

– Правильно. Дай ее сюда.

– Как? Ни мутанта не вижу, где ты там находишься!

– Не нервничай, – посоветовал я. – Шторм прошел, мы живы, даже не ранены. Расслабься и получай удовольствие от интимной обстановки.

– Я темноты и всяких пространств боюсь, – заявил он. – То есть таких – маленьких и замкнутых. Вот зажигалка, услышал?

Слева стукнуло. Я провел ладонью над полом и сбил стоящий на нем металлический цилиндрик. Нащупал его, поднял, чиркнул. Так: бетонный короб, в одном углу железная дверца, в другом нечто вроде лохматого гнезда из ветоши и всякой рвани. Дверь мы уже проверили – заперта, хотя я был уверен, что, немного повозившись, отопрем ее без особых проблем, – а гнездо воняло кислятиной и влажной шерстью, будто попавшая под дождь давно не мытая дворовая псина, и приближаться к нему не хотелось.

Я лежал на боку, Аля сидела под стеной, вытянув ноги, Шутер – по-турецки, скрестив руки на груди и нервно покачиваясь. Действовать надо было быстро – неизвестно, насколько хватит бензина в зажигалке, а фонарик сломался. Спички нашлись, но в коробке их всего с десяток.

С откинутым колпачком зажигалка горела сама по себе, держать клапан нажатым не нужно, и я поставил ее на бетон. Достал тоник, шприц, вскрыл упаковку.

– Стас, – снова подала голос Алина. – Ты неправильно поступаешь. Ведь ты даже толком не знаешь, что это за штука.

– Девчонка выжила, – возразил я. – Сами видели: потряслась, встала и пошла.

– Ага, прям под Шторм, – буркнул Шутер. – Может, у нее крыша в Лес уехала от твоего тоника.

– Нет, она была не безумнее, чем до того. Просто… непонятная.

– Но она только полила себе на рану, а ты собираешься сделать инъекцию, – повысила голос Алина. – Послушай, это просто безрассудство! Ты взрослый человек, по крайней мере, кажешься. А тут… какое-то глупое мальчишество.

– Ты внутренним голосом устроилась работать? Не сотрясай воздух, – отрезал я, начиная злиться, потому что Аля озвучивала мои собственные страхи и сомнения, которые я старался загнать поглубже.

– Я тебе помочь хочу! – вспыхнула она.

Я припомнил свое видéние в подвале магазина, когда майор Шульгин собрался пытать меня, это мерцающее лицо с глазами-ямами, этот зов, проникший в мое сознание, и сказал:

– Тоник уже дважды ускользал у меня из-под носа. Что мне его удалось выудить назад у тех старателей – вообще чудо. Больше рисковать я не буду. Решение я принял, поэтому хватит говорить на эту тему.

Свинтив крышку, поднес тоник ближе к глазам и уставился на него, потому что заметил в середине светящегося маслянистого вещества темное облачко. В самом центре, едва различимое. Оно плавало там, извиваясь, будто клочок дыма, невероятным образом очутившийся внутри густой жидкости. Это что еще за штука такая? Зажигалка светит слабо, огонек трепещет, может, мне просто мерещится… Сведя брови над переносицей, я поднес тоник к глазам еще ближе. Точно – клубится внутри облачко темноты, извивается, трепещет. Почему я его раньше не замечал?

Я понял вдруг, что если не сделаю это сейчас, то через пару минут могу уже просто не решиться, и сунул конец иглы в светящееся вещество. Наполнил шприц, повернув иглой кверху, пощелкал по корпусу и немного сдвинул поршень, выдавив из иглы зеленую каплю. Стащил куртку, закатал рукав рубахи. Поднял взгляд на спутников. Они смотрели на меня, причем Алина – поджав губы, с недовольством и обидой. Шутер поежился, отвернулся к тряпичному гнезду в углу и сказал:

– А мне вот эта штука не нравится. Мы тут сидим спокойненько так, будто не видим ее. А это логово чье-то. Там даже косточки лежат, и еще зубы. Зубы, мутант их задери! А мы сидим и вроде не замечаем…

– Все мы замечаем, – перебил я. – Просто – что нам делать с этим? Да, вот такое логово тут в углу. Но хозяина его не слышно, может, он давно сдох? Ты же видишь, в гнезде гнили нет, все сухое, кости такие… чистые, вроде старые. Реально он мог сдохнуть или уйти куда-то давным-давно.