— Я не вполне уверен, стоит ли упоминать об этом, но… но я совсем упустил из виду, что тебе нужны деньги на карманные расходы…

— Я заложила твой подарок — золотую булавку, — ответила она, тяжело вздохнув.

— Ту, что в виде крыльев?

Лили кивнула, и Дэниел едва не застонал.

— Где? Где магазин, который принял украшение?

— На этой улице, несколькими кварталами ниже.

— Пойдем туда! Немедленно!

Он взял Лили под руку и перевел «а другую сторону.

— Ты же могла заложить серьги, которые тебе, как я понял, совсем не нужны. А эти крылья тебе действительно понравились!

— Я не могла этого сделать.

— Какого черта? Почему?

— Они оценили серьги ниже булавки.

— Что ж! В этом есть здравый смысл!

Лилиан грустно улыбнулась:

— Это не имеет никакого смысла, только не спрашивай — почему. Напротив, это безумие.

Через полчаса они стояли под тремя белыми шарами — эмблемой магазина Мурри — и Д.Л. заботливо прикреплял выкупленную булавку к платью Лили.

— Спасибо.

Дэниел мучился, не зная, что сказать.

— Тебе нравится это дерево? — Невозможно было придумать вопрос глупее, но лучезарная улыбка Лилиан, от которой, казалось, таял снег, подсказала Д.Л., что она не заметила нелепости.

Двумя часами позже экипаж Стюарта отъехал от Вашинггон-маркет с большой пушистой елью, крепко привязанной к крыше. Лили сидела среди корзин с цветами и мороженой клюквой и сжимала в руках прелестную куклу в виде рождественского ангела.

— Ну разве она не удивительна? — в который раз спрашивала Лили, восхищенно разглядывая свою игрушку.

— Да. Просто восхитительна, — согласился Дэниел, глядя, однако, не на куклу, а на ее хозяйку.

Лилиан посмотрела в окно, и что-то мгновенно изменилось в ее глазах. Она затаила дыхание и стала похожа на ребенка, увидевшего невообразимое чудо. Стюарт, проследивший за ее взглядом, понял, что внимание Лили привлекла немецкая пекарня.

— Останови-ка здесь, Бенни, — приказал Д.Л. Он выпрыгнул из экипажа и помог выйти Лили. Она почти побежала к витрине, ярко сияющей праздничными огнями. Замысловатые замки и маленькие домики с крышами, покрытыми сахарным снегом, солдаты в полной форме верхом на лошадях с застывшими гривами… Чего здесь только не было! Пряничные женщины с детьми в маскарадных костюмах, держащими корзинки, в которых лежали самые настоящие, но только очень маленькие марципаны в форме груш, персиков, куколок, всевозможных животных и даже толстых немецких окороков и колбасок. Все это выглядело как настоящие произведения искусства.

Ни слова не сказав, Лили бросилась к дверям. Через несколько мгновений она уже держала в руках три имбирных пряника в виде человечков, одетых в форму королевской гвардии. Вот оно! Наконец-то она нашла то, что ей нужно, — не бриллианты и не драгоценности, совсем не интересовавшие Лили. Она хотела совсем немногого и, кажется, отыскала единственный рождественский подарок, о котором мечтала.

Лили была явно счастлива. Вдруг она восхищенно воскликнула:

— Посмотри, Дэниел!

Мимо проходил торговец с большой корзинкой, а из нее выглядывали симпатичные мордашки светло-коричневых щенков с шелковистыми висячими зонами и длинными розовыми языками. Лили уставилась на них как на бесценные сокровища.

Дэниел смотрел не на щенков, а на сияющие глаза Лили, на ее лицо, озаренное радостью и восхищением. Сейчас она испытывала то, что Стюарт безуспешно пытался пробудить в ней вот уже несколько дней.

Лили, странная женщина, предпочитающая щенка бриллианту, бездомного котенка — жемчугу, длинноухого кролика…

— Не надо кроликов, Лили, — в отчаянии простонал Дэниел. — Пусть это будут щенки, котята, кто угодно… Но только не кролики…

Любовь и вера ангелов тверда.

Мечтай о том, что ты таким же будешь.

Мечты пройдут… Но не промолви» да «.

Умри, но не сознайся в том, что любишь!

Роберт Браунинг

По каким-то неясным причинам кролики, словно сговорившись, с удовольствием жевали шнурки его ботинок, предпочитая их всему остальному.

Лилиан сидела на стуле в большом зале, держа на коленях целый выводок щенков, а на спинке стула весело резвились котята. Сама она нанизывала клюкву на длинную нить и счастливо улыбалась Дэниелу, устанавливающему елку в ведро с влажным песком.

— По-моему, просто великолепно, — удовлетворенно отозвалась Лили о результатах его работы.

— А по-моему, даже еще лучше! — Дэниел поднялся с колен, отодвигая ногой двух длинноухих друзей белого и коричневого цвета.

Лилиан нанизала еще одну клюквенную бусину. По мнению Дэниела, в его гостиной царил полный разгром. Огромная миска с попкорном посреди бесценного персидского ковра и следы пребывания на нем обоих кроликов свели бы с ума кого угодно. Попкорн мерзко похрустывал под подошвами его ботинок.

Кусочки цветной бумаги и обрывки гирлянд, которые все-таки успели сорвать кувыркавшиеся щенки и буйно разыгравшиеся котята, валялись теперь под скульптурой работы Уильяма Кента и на вышитых подушках, когда-то принадлежавших Марии-Антуанетте. Беспорядок довершали разбросанные повсюду клубки красных лент, которые обычно вплетали в лавровые и кедровые ленты. Короче, все в особняке Стюарта свидетельствовало о приближении рождественских праздников.

К одиннадцати часам вечера елка была наряжена, а фасад дома украшен гирляндами из ветвей кедра и лавра, ели и падуба — такими же, как и все в доме: рамы картин и зеркал, даже канделябры.

На столах стояли вазы с красными розами и такими прекрасными белыми лилиями, что при взгляде на них у Лили захватывало дух. Все украшения, конечно, старались расположить повыше, чтобы возбужденные домашние животные не могли их достать. Поэтому единственным развлечением щенков, котят и кроликов были остатки клюквенных бус и шнурки Дэниела.

— Вот теперь это похоже на настоящее Рождество! — воскликнула Лили, по-хозяйски оглядев плоды общих трудов.

Стюарт стоял позади и так восхищенно смотрел на рождественскую елку, словно очнулся от долгого сна. Он настолько открыто выражал свои чувства, что Лили стало жаль его. Она сжала руку Дэниела, видя, что это сейчас необходимо ему и оживляет в нем что-то давно забытое.

— Дэниел, — прошептала она.

Стюарт молча обратил взор на Лили, словно только что вспомнив о ней. Его лицо выражало затаенную боль.

— Что произошло? Что с тобой?

— Я не видел этого чуда, одного из самых удивительных чудес в мире — рождественской елки — с тринадцати лет. — Охваченный трепетом, он подошел к душистой зеленой красавице. — С этого возраста я совсем забыл о том, что это не просто дерево. Мне приходилось работать — много и тяжело — изо дня в день, и на все остальное просто не оставалось свободного времени. Признаться, меня это даже не беспокоило.