Вскоре Симур научился завершать прыжок в заранее выбранном месте, рассчитывая силу, с которой следует оттолкнуться от ветви, учитывая скорость падения и даже мощь порывов ветра. А чтобы падение было плавным, он догадался, что можно приклеить к тонким веточкам листья опахальника, привязав получившееся сооружение к рукам и ногам. В первом же прыжке с этим приспособлением юный древолюд попытался расправить самодельные крылья. Поначалу у него ничего не вышло. Со второго получилось, но листья разорвались. Тогда Симур проклеил их смолой. И в следующем прыжке почувствовал, как рукотворные крылья наполняет ветер и падение начинает замедляться.

Осгут порою наблюдал за упражнениями своего ученика, то одобрительно хмыкая, то сокрушенно качая головой. Один раз он даже перехватил его за мгновение до того, как тот, беспомощно кувыркаясь, едва не провалился в нижний ярус Леса. Наконец наступил миг, когда колдун вновь позвал Симура на верхний помост, где, таинственно мерцая блестящими гранями, плыли в воздухе призрачные силуэты невиданных вещей. Небрежно поманив рукой, Осгут приблизил к себе нечто вроде короба, чья крышка была усеяна разноцветными светляками.

— Запомни, как это выглядит! — велел он, указывая на короб. — Когда окажешься на дереве великана, ты должен проникнуть в дупло, в котором тот обитает. И в этом дупле найти такой короб. А когда найдешь, нажмешь пальцем на зеленого светляка. После нажатия красные светляки должны начать мигать, а все остальные — погаснуть.

— А дальше что?

— Дальше делай что хочешь. Твой долг будет закрыт.

— Я все сделаю, учитель.

— Не сомневаюсь, — буркнул тот. — Зря я, что ли, потратил на тебя столько времени.

Едва лучи завтрашнего солнца протиснулись сквозь щели в плетеных стенах дома-корзины, колдун растолкал своего ученика.

— Вставай! — проорал он. — Они летят! Пора поднимать «трехкрылку»!

Спросонья Симур даже не мог сообразить, кто летит и куда, но услышал за стенами обиталища необыкновенно громкие, устрашающие звуки. Хруст, треск, гулкий рев, от которого закладывало уши. Осгут сунул ему прыгофрукт, облитый патокой, и подтолкнул к выходному отверстию. Жуя на ходу, юный древолюд соскользнул вдоль мертвой лианы. Следом за ним спустился учитель, держа в руке маленькую «трехкрылку». Симур посмотрел вверх и увидел проплывающие в синих просветах между Верхними Кронами громадные пузыри. Они были почти прозрачными, особенно когда неожиданно раздувались, издавая тот самый оглушительный рев.

Время от времени пузыри высовывали длинные языки, которыми жадно обшаривали все ярусы Леса, причем казалось, что они без всякого труда смогут добраться даже до Корней. С каждым мгновением пузырей становилось все больше. Они закрыли собой солнце, и в Лесу стало темно, как после заката. Жадные языки брюхорылов срывали ветки, листья, орхидеи, колонии грибунов, на ходу перехватывали разбегающиеся прыгофрукты, слизывали целые поляны писклягод, с лету сшибая ярко оперенных певунов и твердоклювых птеродятлов. Все, что не успевали ухватить пузыри, дождем осыпалось к Корням. Лес погибал на глазах.

Осгут не обращал внимания на всеобщий переполох. Он бодро поднял маленькую «трехкрылку». На сером фоне кочующих брюхорылов она казалась крохотным ярким пятнышком. К натянутому ею жгуту колдун привязал «трехкрылку» коробчатую. Поймав ветер, ее перепонки задрожали, словно от нетерпения. Они, наверное, издавали тоненький звон, но в чудовищном грохоте, поднятом вторжением летающих чудовищ, его невозможно было расслышать. Симур понял, что наступил миг, ради которого он терпел все тычки и подзатыльники, сносил раздражение учителя, прислуживал ему, сигал вниз головой, набивая синяки и шишки.

Нацепив на себя самодельные крылья, юный древолюд осторожно встал на нижнюю перекладину «трехкрылки» и ухватился за верхнюю. Колдун не раз заставлял своего ученика проделывать это, чтобы тот мог научиться сохранять равновесие. Убедившись, что Симур занял свое место, Осгут освободил крюк, который удерживал рвущуюся в небо коробчатую «трехкрылку». До боли в костяшках пальцев юный древолюд стиснул верхнюю перекладину и присел на согнутых ногах. «Трехкрылка» дрогнула у него под ногами, но осталась на месте. Симур беспомощно оглянулся на своего наставника, и в этот миг все шаткое сооружение метнулось вверх.

В одно мгновение ученик колдуна достиг маленькой «трехкрылки», по жгуту которой поднималось ее коробчатое подобие. С неслышимым хрустом сорвав ее, юный древолюд продолжил полет, даже не подозревая, что покидает навсегда не только обиталище своего учителя, но и Лес, и Город, и мать. Впрочем, сейчас он не только не мог грустить по этому поводу, но и вообще о чем-либо думать. Все его силы, как душевные, так и физические, уходили на то, чтобы удержаться на перекладинах столь ненадежного приспособления для полета.

Тем более что языки брюхорылов толстыми липкими лианами качались со всех сторон, обдирая с деревьев все, что на них росло или обитало. Летучие пузыри не отличались особой разборчивостью в еде. Они жрали все подряд. И попадись им коробчатая «трехкрылка» с прилепившимся к ней юным древолюдом, они всосали бы ее в себя вместе с мириадами растений, животных и насекомых, поглощаемых ими каждое мгновение. Пока что Симуру везло. Слитное движение огромной стаи брюхорылов определяло движение воздуха над лесом, и парящее угловатое сооружение с крохотной мошкой, что судорожно вцепилась в него, летело за ними вслед.

Страх прошел, и ученик колдуна стал получать удовольствие от полета. Как и обещал учитель, весь Лес был у него как на ладони, правда изрядно ободранный прожорливыми брюхорылами. Теперь Симуру представилась возможность разглядеть этих летающих тварей. Пузырями они казались только снизу. На самом деле брюхорылы были похожи на выпуклые угловатые щиты, обтянутые серой бугорчатой кожей, в нижней части туловища непомерно растянутой. Перевариваемая брюхорылами пища выделяла летучие вещества, которые не только насыщали эти создания, но и поддерживали их в воздухе.

Излишек газов, выделяемых пищеварительным трактом, брюхорылы выпускали через сфинктер заднего прохода, таким образом направляя свой полет. Правда, и вонь при этом была такая, что впору было задохнуться. Однако Симур забыл о ней, когда увидел внизу… Город. Он даже не сразу понял, что эта тонкая трухлявая веточка, застрявшая меж двух деревьев, и есть место, где он родился и провел большую часть своей короткой пока жизни. И только когда одна из тварей вдруг подхватила эту «веточку» мощным языком и сквозь лопнувшую кору посыпались совсем уж крохотные двуногие фигурки, юный древолюд осознал, что он видит на самом деле.

Гнилой тоннель Города не выдержал соприкосновения с языком брюхорыла и рассыпался. В вихре обломков пропал Кокон Совета, рассеяв кости мертвых Старейшин по лесным ярусам. Сигнальщики, Ведун, старухи, молодняк, мужчины и женщины — все они кубарем покатились кто куда. Где-то среди этих несчастных должна была оказаться и мать. Симур